Роман Злотников - Настоящее прошлое. Однажды в Америке

– Во-первых, получение лицензии – дело долгое. Пока мы пройдем все провер…

– Да у нас еще куча времени! Август только начался… Еще больше месяца!

– У нас всего чуть больше месяца. И каждый день – на вес золота! – зло рявкнул Билл. Потом помолчал и продолжил чуть более спокойно: – И ты не знаешь американскую финансовую бюрократию. Могу тебе сказать, что, если запустить процесс с понедельника, лицензию мы получим где-то к Рождеству. В лучшем случае – на День благодарения.

Я насупился. Мне не понравилось, что он на меня рявкнул. Нет, я могу понять – нервы, возбуждение, но я же тут главный инвестор!

– А почему тогда мы не купили чего подешевле? Были же фирмы и за полмиллиона или миллион максимум?!

– Потому что это свежие фирмы! Без истории. И им никто не даст кредитов. Или ты хочешь напрочь просрать шанс заработать, ввязавшись в дело только на свои деньги?

Если честно, я приблизительно так и думал. У меня ж уже имеются, по моим меркам, сумасшедшие деньги – чего еще надо-то? Миллиард мы, конечно, не заработаем, но миллионов двадцать – вполне. А куда больше-то? И как? Мы ж не Сорос…

– М-м-м… ну ладно, поверю тебе. Но с чего бы у нас всего полтора месяца? Ведь все произойдет только…

– Ты хочешь, чтобы тебя взяла за жабры комиссия по ценным бумагам, а то и ФБР? – перебил меня Экман.

– Н-н-нет, – опешил я. – А с чего это они должны…

– Вот и не мешай мне! – рявкнул Билл. – Ты не просто так обратился ко мне, а потому что считаешь, что я знаю, что нужно делать? Так что успокойся…

Следующие полтора месяца слились для меня в одну сплошную череду встреч, переговоров, перелетов и собеседований с десятками людей. Сначала я просто тихо сидел в уголке, наблюдая, как Экман общается с людьми и-и-и… нанимает персонал. Пять человек, десять, пятнадцать, двадцать… На третьем десятке даже осторожно поинтересовался – не много ли? Им же зарплату платить, и немалую, плюс страховки там всякие. Это ж опять расходы… Слава богу, я по старой привычке задал этот вопрос в промежутке между двумя собеседованиями. То есть когда мы были наедине. Потому что Билл резко развернулся и уставился на меня каким-то странным взглядом.

– Что? – Я слегка вздрогнул.

– Действительно, чего это ты тут прохлаждаешься… – задумчиво пробормотал Экман, после чего развернулся к столу и нажал кнопку селектора:

– Мисс Гаевски! – Так звали нашу секретаршу, доставшуюся нам по наследству вместе с фирмой.

– Слушаю вас!

– Вторая переговорная свободна?

– Минуту… Да, мистер Экман.

– Подготовьте ее для мистера Маркова. И отправляйте туда половину кандидатов… – Билл отключил селектор и боднул меня взглядом: – Помнишь те вопросы, которые я задавал?

– Да, но-о-о… – я слегка смешался. Потому что вот совсем не ожидал подобного вопроса.

– Отлично! Тогда просто задавай их и записывай ответы. Потом покажешь мне.

– А что им говорить, если спросят – нанимаем ли мы их?

– То же, что я: мы вам позвоним!

Но это еще были цветочки. А ягодки посыпались, когда мы начали общаться с банками и всякими там инвестиционными компаниями. Потому что, как объяснил мне Билл, все игроки, которые хотя бы претендуют на звание крупных, играют на заемные средства. Свои собственные деньги вкладываются в обеспечение маржинального плеча… Так что сначала мы тупо занимали у всех, до кого могли дотянуться. Причем Экман регулярно сетовал, что почти не получается занять в фунтах.

– А то дважды бы заработали…

Кое-что занять удалось. Как выяснилось, то, что через мои счета прошло шестьдесят с лишним миллионов долларов, весьма благотворно влияет на желание банков предоставить тебе кредит. Деньги к деньгам, чо… Ну, то есть со мной это благотворное влияние работало по минимуму. Потому что у меня не было в США никакой кредитной истории. Потому что я был совсем «свеженьким» налоговым резидентом и еще не имел «в анамнезе» ни единого годового отчета. Потому что я не был гражданином. И потому что мой подтвержденный доход до момента выигрыша в лотерею был достаточно низким. Но даже с учетом всех этих ограничений у меня получилось взять взаймы еще около десяти миллионов долларов… Нет, можно было и больше. Миллионов тридцать – сорок. Но, увы, более крупные суммы обуславливались целым рядом ограничений, которые нас с Биллом никак не устраивали… И кстати, Экман, не имея на счетах ничего серьезного, смог аккумулировать даже больше меня. На него сработало и наличие кредитной истории, и происхождение, и то, что здесь называется «пухлая записная книжка». Именно ради обладания ею люди так рвутся во всякие там Стэнфорды, Кембриджи, MITы, или в ту же Гарвардскую школу бизнеса. Причем, как он мне объяснил, связь с однокашниками, большая часть которых буквально обречена на занятие в будущем достаточно крупных и важных постов в самых влиятельных и крупных корпорациях не только страны, но и мира, – это лишь один, пусть и в перспективе, наиболее важный бонус. Есть и другие. Причем часть из них начинает работать практически сразу. Например, можно позвонить своему преподавателю и попросить у него рекомендацию для обращения к какому-нибудь влиятельному лицу, окончившему твою «альма-матер» лет на десять ранее. И потому уже занимающему какой-нибудь важный пост в том или ином банке или инвестиционной компании. Или отцу однокашника, с каковым познакомился на дне рождения этого оболтуса и который может принимать решения по инвестированию миллионов долларов здесь и сейчас… Короче, возможности были. И Экман сумел их прекрасно реализовать, наглядно показав мне разницу между эмигрантом и местным. Увы, Америка ждет тебя с распростертыми объятиями только на стройплощадках, за баранкой такси или на кассе в «Макдоналдсе». А за все, что чуть превышает эту планочку, даже среди коренных американцев идет жестокая схватка. Но у них-то есть и гражданство, и знакомства, и опыт жизни в этой стране, и связи, нарабатываемые десятилетиями. А что из этого есть у тебя, если ты эмигрант? Плохой английский с жутким акцентом? Ну-ну – добро пожаловать в самую демократичную страну мира… Но самые значимые средства Биллу удалось занять «на фирму», наглядно доказав мне правильность решения о ее покупке. Так что в игру мы вступили… с огромными долгами, в разы превышавшими весь мой выигрыш, вместе взятый. То есть считая и налоги, и те деньги, которые забрали себе организаторы лотереи… Если мы проиграем – я умру в американской долговой тюрьме! Ну или как тут у них это называется…