Полли Еленова - Из Злодейки в Толстуху

Изида скалится: мужик у неё там что ли?

Таксист спешит уехать, обрызгивая её грязным влажным снегом.

А по плечу Изиды внезапно хлопает рукой хорошенькая девушка лет двадцати пяти. Волосы чёрные, волнистые, лицо накрашено, на голове пушистая светлая шапочка.

– Что, Ирк, снова жрать собираешься? Даже не смотри в ту сторону! И вообще, где тебя носило? Кирилл Михайлович там рвёт и мечет!

Изида отступает от неё, кривясь.

– Держи свои руки при себе, девочка! Куда не смотреть, а? Что там?

– Ватрушки, – хихикает она. – Но времени всё равно нет, идём! А то меня с тобой увидят… В смысле, – улыбается нагло, но будто не желая обидеть: – подумают, что и я где-то с тобой пропадала в рабочее время. А я тайком, по делам. Ты никому не говори! – и Ольга направляется в сторону фирмы.

Изида плюёт ей в след.

– Знаю я таких, чую лисиц за милю, и шкуру твою спасать не собираюсь. Плутни чужие я буду пресекать! – с этими словами она подходит к домишке, где за стеклом булки и старушка. – Ай, и что ж тут такого? А тебе сколько лет, старая? – Изиде будто больно глядеть на чужие морщины.

– Вот ведь, – машет та на неё руками, – шестьдесят всего, разве же старая? Ирочка, ты чего? Ой, милая… – она спешит выйти к ней, по пути поправляя на себе красный фартук. – Выглядишь как! Божечки! Чего бледная такая? Тебе кофе? Ватрушку? Твою любимую? – она подводит её ближе к кассе и начинает суетиться вокруг.

Изида хмурится, но замечает, что бабки в здешних землях не все одинаковые, а потому выдыхает грустно:

– Шестьдесят – давно уже пора… Что там у тебя? Давай. Сердце к лавчонке твоей тянется, а ты, – сводит брови, – хоть заклинанье то знаешь против рыжих? Много здесь их, уж не знаю, по мою ли душу. Вот, старуха, – Изида с видом благодетельницы делится словами, что услышала от таксиста.

Та меняется в лице, оторопело замирает, но затем принимает всё за шутку и хохочет. Подаёт ей кофе в стаканчике и пакет ватрушек, а так же два пончика в сахарной пудре и пирожное со взбитыми сливками.

– О, милая, это работает на многих, и на рыжих, и на чёрных… – она поправляет свои крашеные, светлые волосы и всё-таки смотрит на себя в витрину. Старуха, как же… – Приятного аппетита! Беги пока, потом заплатишь. Даже я слышала, что тебя ищут давно. И помни, что ты мне обещала!

Изида мрачнеет, несмотря на то, что смертная ей понравилась.

Обещала!

Больше лучше не ходить сюда.

На широких ступенях у здания она застревает, не зная, куда дальше идти. Пробует то, что ей дали и тут же, скривившись, роняет стаканчик.

– Что это такое?!

– Блин, – отскакивает от неё какой-то парнишка с широкими, приплюснутыми коробками в руках. – Чуть штаны мне не обляпала!

– Стоять, носильщик! Куда идёшь? Мне нужно видеть этого… Каруила Михаловило! Сейчас, баранья головёшка.

Для верности она хватает его за локоть.

Он вздыхает тяжело.

– Ладно, идём… Не знаю, зачем тебе я, но идём… Пиццу хочешь? – он проводит её мимо охраны, они пересекают просторный холл, и останавливаются у лифта.

Изида прищуривается, и на её теперешнем лице глаза пропадают без следа.

– Тебе я якобы тоже что-то обещала?

– А? Не, я тебе. Но я уже всё сделал, там просто шнур выскочил, а так работает всё. Но компьютер тебе, конечно, могли бы и лучше достать. Как ты не ослепла, сидя за ним? – дверцы лифта открываются и парнишка заходит внутрь.

Изида стоит, просверливая его взглядом и орёт:

– Баран! Мне нужен Каруил! Зачем сюда зашёл?

– Так он наверху… – пугается он её крика и отступает подальше.

Несколько мгновений она представляет, как этот мир поглощает огонь, а затем встаёт рядом с ним, задрав голову.

– Ты прав, – произносит сквозь зубы. – Ты местный, тебе виднее дорога. Но если обманешь меня, пожалеешь.

Он нервно усмехается, нажимает на нужный этаж, и дверцы закрываются.

С первой же секунды Изида чувствует, что что-то здесь не чисто, брехливое, дырявое сердце будто валится вниз, шум режет уши, слышится демонский говор.

– Атаковать меня вздумал магически, стервец! – толкает его. – Так я тебе сейчас покажу!

– Тише ты, лифт застрянет! – выпучивает он глаза, не понимая, что происходит.

В это время дверцы открываются, и к ним заходит ещё пара человек.

Она уже собирается его придушить, но обращает внимание на спокойствие (не долгое) прочих смертных и спрашивает вкрадчиво:

– Лифт?

Он не отвечает теряясь. Они едут ещё какое-то время, и парнишка выходит в светлый, чистый коридор с двумя большими окнами по сторонам.