Энжи Собран - Джекпот! Владычица?

– Ты вернешь меня к Дэмриану завтра?

И жесткое, резкое «Нет!» в ответ. Первые пару раз он пытался мне объяснить, что у демонов небезопасно, тогда я поднимала вопрос о драконах и ирлингах. Вампир бесил и уходил. На третий день он выдвинул мне условие:

– Отвезу. После того, как ты станешь моей.

Несколько долгих секунд я гипнотизировала тарелку и вилку, а потом просто продолжила есть. Больше к этому вопросу я не возвращалась. Зато теперь к моему времяпрепровождению добавились долгие одинокие прогулки по горам. Из одной из таких прогулок меня дожидался Ксайрэн:

– Почему ты избегаешь меня? – встретил он меня вопросом.

Пожала плечами: раз сам не понял, объяснять не буду, пусть сам догадывается, немаленький, и прошла мимо него, прячась в пещере.

– Что мне нужно сделать, чтобы ты посмотрела на меня? – кинул он мне в спину, вынуждая обернуться.

– Отпустить, – ответила я и застыла в ожидании, не отрывая взгляда от его глаз.

– Я не могу, – признался он, ероша серебристые пряди.

Пожала плечами и сделала шаг вглубь пещеры. За спиной что-то громыхнуло, а потом послышались жесткие хлопки крыльев. Зачем спрашивать, если не готов услышать ответ?

Ночью меня разбудили чьи-то ласки. Озноб пробежал по телу, вытряхивая из эротического сна, в котором мы были вдвоем с Дэмрианом. Каким-то шестым чувством я всегда отделяла явь от нави, и сейчас что-то в этих ласках сразу сказало мне, что демон не может так грубо покусывать мой сосок. Осознание этого накрыло холодом, и я застыла, обратившись в ледяную статую. Никогда не могла понять любимой романистами расхожей фразы про предательство тела, мое вот почему-то предавать меня отказывается.

«Это потому, что он не демон», – напомнил с усмешкой коварный разум.

– Мне широко расставлять ноги или и так сойдет? – спросила я, ощущая чужие длинные пальцы на своих бедрах.

Мутный взгляд кровавых глаз.

– Почему ты не принимаешь меня? – новый выбивший из колеи вопрос.

Руки отступили, и я, поправив задранную рубаху села на кровати, для пущей надежности накрылась простыней. И только почувствовав небольшую уверенность в своих силах ответила:

– Потому что я тебя не люблю.

– Но ты же… Ты свет моей души. Моя избранная.

– И что? Ты выбрал меня, но я не выбирала тебя. И не обязана выбирать, а насильно… сделать своей ты можешь. Возможно, даже когда-нибудь мое тело устанет ждать любимого, и сдастся, откликнется на твою ласку, предав меня. Но…

– Что «но»?

– А тебе нужно объяснять? Ты совершал поступки, которые никогда бы не совершил, будучи в твердом уме? Ломал какую-то вещь, причинял кому-то боль? А может ты убил кого-то, потому что не смог сдержать инстинкты и вовремя остановится? – бросала я злые слова, устав от этого замкнутого круга. – Как ты себя чувствовал после этого? Сожалел о сделанном? Тебя выедала изнутри вина? Упрекал твой же разум за слабость духа?

– Никак. Вампиры не испытывают таких чувств. Они вообще не испытывают чувств, – стукнул он по стене пещеры, будя кучку притаившихся в углу нетопырей.

– По тебе не скажешь, – криво усмехнулась я, чувствуя, как на мою постель сыплется каменная крошка.

– Только в присутствии света души, вампирам возвращаются чувства. Именно так мы понимает, что девушка наша избранница. Именно она способна выгнать тьму из сердца и вернуть жизнь в душу.

– Но как же вы живете без этого? – удивилась я, чувствуя, как прогибается тонкий матрац на каменном ложе.

– Да, как обычно живем. Спим, едим, работаем, черпаем удовольствие, – усмехнулся он и в сумерках, разгоняемых небольшим светящимся камнем, отчетливо ярко сверкнули его клыки.

«Бедные», – жалостливой мне хотелось пожалеть вампира, и моя рука непроизвольно потянулась к его, чтобы накрыть эти тонкие пальцы и поделиться частичкой своего тепла и своих чувств. Но разум одернул, и мне пришлось маскировать порыв под стряхивание невидимой крошки.

Вампир снова усмехнулся:

– Ты даже боишься ко мне лишний раз прикоснуться, – горько констатировал он увиденное. – Раньше не боялась.

Прикрыла глаза, соглашаясь со всем сказанным. Я и правда раньше не боялась касаться его, а теперь не хотелось дарить лишние надежды или давать поводы, позволяющие принимать мое дружеское участие за большее. Выдохнула и вдруг поняла, что он ведь меня тоже не любит. Необходимость, возможность чувствовать, страсть, но за всем этим нет любви, только сожаление об утраченном.

– Верни меня мужьям. Любому из них, – сделала новую попытку достучаться я.