Дариен Ройтман - Эпоха Ворона 1. Шпион

– Кто-нибудь понимает, чего он там бормочет?! – пытаясь перекрыть звук третьего «блу-ум-м», нервно рявкнул Вебер.

Быстро посовещавшись, лингвисты пришли к какому-то выводу.

– Он требует свою секиру, – опасливо сглотнув, выдал Крайзман, переждав шестой «блу-ум-м». – Он хочет что-то сделать с ногами Ринальдо. То ли отрубить и выбросить, то ли просто выбросить. Мы не совсем поняли глагол. Видите ли, он несколько неразборчиво проговаривает слова…

Мне стало нехорошо. И зачем ему только дались мои ноги. Мало того что одну он мне сломал в драке, так, видимо, этот парень преисполнен решимости довершить начатое и доломать вторую.

Наверное, он затребовал меня к себе, чтобы отомстить, а не поклясться в верности, как уверял до этого.

Странно, но в его зелёных глазах я не видел ярости, как во время боя. Только отчаяние, мука и решимость во что бы то ни стало совершить задуманное…

И тут под звуки очередного «блу-ум-м» меня осенило! Ну конечно, секира!

– Господин Вебер! – быстро выкрикнул я. – Прошу вас, немедленно прикажите принести секиру!

– Сейчас не время для шуток! Я… – начал закипать директор.

– Это не шутка, Вебер! – моментально перебил его я. – Вы что, не видите?! Этот человек… О, простите! Этот гном рвётся присягнуть мне!

Хвала Деве Марии, секира оказалась недалеко. Не прошло и минуты, как появились два ассистента, сгибающиеся под тяжестью этого грозного оружия. Увидев, что они несут, гном оживился ещё больше и, прекратив таранить головой стену, затянул какую-то заунывную песню. При этом он начал пританцовывать по кругу, через каждые несколько шагов подпрыгивая вверх на высоту своего роста. Сначала я опешил, а затем, набравшись решимости, обратился к ассистентам:

– Давайте сюда топор!

Они недоуменно посмотрели на меня, но, увидев кивок своего босса, осторожно водрузили секиру мне на плечо. Я чуть не упал. Неожиданно заныла, видимо, ещё не до конца зажившая нога.

– Господин директор, – обернулся я к Веберу. – Будьте добры. Распорядитесь, чтоб меня впустили внутрь.

– Вы в этом уверены? – озабоченно спросил меня тот. – Это может быть очень опасно. Хоть мы и будем держать наготове парализаторы, но…

– Я сейчас вообще ни в чём не уверен, – решительно перебил я. – Но, если вы меня не впустите сейчас, я не знаю, хватит ли у меня храбрости сделать это ещё раз. Открывайте! Один раз я с ним уже справился! Если понадобится, сделаю из него отбивную!

Мне показалось странным, что никто не засмеялся. Ведь было ясно, что эта бравада совершенно не соответствует действительности.

С лёгким шипением прозрачная дверь отъехала в сторону, и я вошёл.

«Аве, Мария, грация плена, Доминус текум», – молился я Пресвятой Деве.

И это впервые с тех пор, как мне было десять лет. Впервые с тех пор, как умерла моя любимая матушка…

Затем дверь закрылась, но этого я уже не услышал.

С громким улюлюканьем гном бросился на меня, выхватил секиру и с радостным кряком разрубил воздух у моего лица. От неожиданности я даже не успел отпрянуть.

Ну что ж, скажу я вам, вентилятор из топора тот ещё.

Затем, продолжая все так же заунывно петь и пританцовывать, он стал кружить вокруг меня, играючи перекидывая оружие из одной руки в другую. Далее последовало совсем уж что-то невероятное.

А именно – действие в лицах.

Вначале цверг, делая характерные движения ногами, пытался изобразить, будто он скачет на каком-то скакуне (видимо, на своём буйволе), в одной руке держа секиру, а в другой поводья. После он перешёл на галоп. И вдруг, перестав скакать и прижав топор к себе, как дитя, он начал делать вид, что убегает, всё время испуганно оглядываясь. В общем, он довольно убедительно передавал свою несостоявшуюся жертву.

Я не выдержал и обернулся посмотреть, как там поживают люди за стеной. Они все стояли с открытыми ртами, а господин Ной Вебер каким-то невероятным образом умудрялся одновременно почёсывать лысину и свой солидный живот.

Тем временем гном уже изображал меня. Зрелище, должен заметить, было не для слабонервных. Вот он я. Так грозно и торжественно вышагиваю. С высоты своего колоссального роста осматриваю окрестности богатырским взором. И вдруг замечаю, как скачет, строя свирепые рожи, негодный злодей, а женщина (предполагаемая жертва), сделав испуганное лицо и прижав к себе драгоценное дитя в виде огромной секиры, убегает от настигающей её опасности.

Увидев такое безобразие, я, изобразив на челе гнев, испепеляю взглядом рогатого скакуна. А всадник плачет над его телом, проклиная горькую судьбу лучшего друга. И тут наездник, решая отомстить, отважно кидается на громадного противника, возвышающегося над ним на целую голову. Но страшный недруг побеждает и пленит храброго витязя волшебной сетью. Воин сопротивляется, но бесполезно. Ничто не сломит человеческого богатыря. Всё. Конец истории.