Дмитрий Райн - Холодная любовь Альвы

Благозвучный голос Эльлисдан успокоил обоих. Она назвала его Али, так его называла Амелия.

Он сидел молча, размышляя над услышанным, а Минелтор вышел на улицу, поблагодарив Великого Кенониса и свою жену.

Жилище Минелтора располагалось не в чаще леса. Дом стоял посреди зеленой лужайки с небольшим озером, наполненным кристально чистой водой, возле которого разгуливали существа, похожие на лошадей, с костным выступом на голове.

Солнце будто играло с этим озером, поблескивая своими лучами. Песня воды приманивала к себе подойти. Я ощутил легкий прохладный ветерок с капельками росы. Где-то вдалеке за холмом послышалась музыка.

«В этом месте просто не могло быть горя и разочарования», – думал я.

Я отправился на звук чудесных песен, в надежде найти умиротворение. Мне хотелось собраться с мыслями. Что делать дальше, было непонятно. Возвращаться домой в общину? Исключено. Как я могу прийти один и рассказать, что всех мужей и отца Амелии растерзали огромные медведи, подчинявшиеся тем существам, за чьим столом мне пришлось отобедать? Да и возвращаться было не к кому. Отец умер, когда ему едва стукнуло тридцать. Он был кожевенных дел мастер. Дубильные вещества отравили его легкие и сожгли дотла. Все знали, что он умрет рано… Дед, как и он, скончался раньше, чем седина засеребрилась в его прядях.

Мать умерла несколько лет назад от неизвестной хвори. Ее страдания были очень сильны: кожа горела изнутри, она бредила, говорила невозможные вещи. Она была не единственным пекарем, кого сразила эта хворь, но никто не знает, откуда она берется.

За холмом виднелась зеленая долина, окруженная густорастущими деревьями.

– Неужели такая красота была у людей под носом? – подумал я.

Ветер нес меня все ближе и ближе к ней.

Это не могло быть правдой! Мне казалось, что вот-вот и я проснусь в том жутком лесу, в котором мы заночевали с Амелией.

– Эх, Амелия… Где же ты сейчас? Показать бы тебе эту красоту. Ведь, когда мы встретимся, ты мне не поверишь. Скажешь, что я снова все выдумал.

Внизу холма, на желтеющем пятачке травы, сидели существа, не похожие ни на кого виденного мной раньше. Маленькие остроухие девочки с разноцветными волосами и прозрачными крыльями, черноволосые и седовласые мальчики с острыми ушами. Это они играли ту фантастическую музыку, что простиралась за холм, к дому Минелтора.

Я прошел мимо них стараясь не отвлекать от этого дива. Они увидели меня и тихо, еле заметно кивнули одобрительно головами. Возможно, эти существа никогда не наблюдали людей, но повели себя очень достойно и учтиво.

Я не знал, куда идти. Просто шел, не имея никакого пути. Меня будто заманивала невиданная сила, толкала вперед в свои объятия.

Наконец пришлось остановиться. Чудесная поляна очертилась густо посаженными деревьями, за которыми не проглядывался солнечный свет. В мой взор упало одно не совсем обычное древо. Оно было старым и искореженным, среди молодых и величественных стволов. Кажется, это была береза. Ее потесанная береста отваливалась прямо на моих глазах. Из сухих трещин ствола вытекала красная жидкость, очень похожая на кровь. Казалось, дерево кровоточит. На земле была огромная лужа этой жидкости, словно береза наплакала кровавыми слезами.

«Почему они не срубят его? – размышлял я. – Оно ведь портит весь образ этой чудесной поляны. Оно не обычное, но пугающее. Как сильно мы, люди, отличаемся от них…»

– А ты бы убил свою дочь, Алистер? – услышал я тихий, поникший голос у себя за спиной.

– Дочку?! – спросил я, обернувшись.

– Это моя малышка Кетиллин, – выдыхая, говорил Минелтор. – Она умирает уже много тысяч лет, и мы никак не можем ей помочь. Ее бездыханное тело давно поглотила земля, а тотемное дерево не отпускает ее сердце и душу.

Минелтор вытер слегка влажные глаза от слез, тяжело, позвал меня за собой.

Мы пошли в обратном направлении, немного отклоняясь в сторону, огибая холм. Шли молча. Мне хотелось что-то сказать. Я должен был поддержать его, но не мог подобрать слов. Нет, это не связано с тем, что мы слишком разные и слова людей для него не имеют силы – я просто не знал, как можно утешить в такую минуту. У меня было очень много вопросов, но он казался вспыльчивым существом и мне не хотелось его провоцировать. Я ожидал, что мы вернемся в дом и я задам свои вопросы его Дриаде.

Мы шли долго, даже не знаю, сколько ушло времени. В такие моменты все останавливается. Я слышал его тяжелое дыхание, которое то пропадало, то появлялось вновь. Он очень грустил и грустил уже много лет по своему ребенку.