Юлия Эфф - Тайна Ирминсуля

Мари продолжала хранить молчание, изредка морщилась, словно её беспокоили приступы головной боли, и послушно шла рядом с Люсиль, взявшей её под руку. Юноши последовали за ними, по пути продолжая швырять снежки в разные мишени.

Люсиль прочистила горло:

– Слушай стих:

Одним ранним утром

Два кролика белых

Два кролика белых

Решили сыграть.

«Ах, как же мы будем?..»

«Да, как же мы будем

Друг другу наш бейлар,

Наш бейлар бросать?»

«Давай твою лапку!» –

сказал один кролик.

«Возьми! И давай мне свою!

Пусть магия слышит,

Пусть магия примет,

Darganfon a derby anju !»

Я тебе учебник дам, там он есть. То есть, ты должна протянуть магу руку, представить, что у тебя на руке сидит маленький кролик, а у него на руке – второй…

Маша улыбнулась:

– Неужели все маги так делают? И господин Аурелий тоже в кроликов играет?

Молодые люди, шедшие позади и хором повторявшие стишок, засмеялись. Подруга улыбнулась:

– Нет, конечно, взрослые умеют контролировать дар, но на всякий случай избегают рукопожатия. А этот стих-считалку учат все дети, потому что во время игры запросто могут коснуться друг друга. Конечно, не у всех есть дар с рождения, но предосторожность не помешает, не так ли?

– Согласна, – Мария благодарно кивнула Люсиль и, набравшись смелости, спросила. – А про Вестника можно узнать?

– Ого, вот это у тебя интересы!

Люсиль пообещала найти сборник легенд и ещё две-три полезные книжки: «Сегодня вечером пришлю тебе порталом. Не переживай, на эту мелочь силы у меня всегда есть! Главное – не испугайся, если резко вылетит. Где стол твой стоит, я знаю».

Вскоре дружная четвёрка сидела в гостевой зале, Люсиль успела рассказать Мари о магических способностях и их видах. И, слушая подругу, Маша вдруг поняла назойливый интерес де Трасси к тому, что происходило у соседей. В этом году сразу четверо новобранцев от Лабасса уезжали в академию, и родителям Люсиль было важно, чтобы на одном с ней факультете не оказались ненужные друзья. Во всяком случае, эта версия Мари показалась приемлемой.

По сегодняшнему раскладу, Арман, Антуан и Мари могли оказаться на факультете стихийников, а Люсиль – среди пространственников, если только принципиально не выберет тот же факультет, что и друзья детства. Спросить об этом Мари не успела у подруги – её позвали родители попрощаться с господином Майном. Намёк был понят, и Арман тоже засобирался домой, пришлось и де Венеттам присоединиться.

Во время прощания г-н Аурелий наклонился с высоты своего роста к голове Мари и сказал:

– Не знаю, юная сирра, что с вами случилось, но определённо, сегодня вы мне нравитесь больше, чем прежде. Выражу надежду на то, что восстановившаяся память не ввергнет вас в прежний омут соблазнов.

Г-н де Трасси, это теперь Мари знала, был менталистом с даром интуиции. В какой-то степени можно было сказать, что он видел людей насквозь. Поэтому девушка покраснела и тихо поблагодарила хозяина имения.

На улице, возле подведённых к крыльцу лошадей, возникла небольшая заминка. Антуан и Арман лихо вскочили в сёдла, а Мари, когда ей помогли взобраться, так громко ахнула и вцепилась в седло, что появился новый повод для шуточек Антуана.

– Ну, знаешь, после кроликов я вообще ничему не удивляюсь! – поразилась Люсиль неуклюжести Мариэль.

– Ничего, она вспомнит! – Арман проехался на лошади рядом. – Я провожу их до замка. Лишняя помощь не помешает.

Антуан и не скрывал радости: доброволец избавил от необходимости плестись рядом с сестрой. Братец пришпорил коня и помчался вперёд, не подозревая о разговоре, который начался спустя несколько минут молчания между его сестрой и Арманом.

Ему показалось, что он раздвоился, раскололся пополам, и одна его половина была горячей как огонь , а другая холодной как лед, одна была нежной, другая – жестокой, одна – трепетной, другая – твердой как камень. И каждая половина его раздвоившегося «я» старалась уничтожить другую.

Рэй Бредбери, «451 градус по Фаренгейту»

Поначалу Мария думала только о том, как бы не свалиться с лошади, но тело Мариэль быстро вспомнило удовольствие от езды, и стало легче. Арман ехал рядом, задумчиво поглядывая на расстилающееся со всех сторон белое полотно.

Большой Снегопад, который всегда с особым нетерпением ждали лабассцы, приносил с собой не только сугробы: надежду на богатый урожай и праздники в честь Белой Владычицы – в эти два октагона закладывалось будущее. Но, пожалуй, самым главным в эти дни был дар Владычицы, о котором мало кто задумывался. Дороги заметало, и снегопад вынуждал жителей сидеть дома, не тратить день на пустословие с соседом. Сосредоточение мыслей, очищение помыслов и познание себя – вот что мог означать главный подарок Владычицы смертным.