Анатолий Дроздов - Мастеровой

– Съеду, – сказал Федор городовому. – Сам думал взять расчет – мало платят. Добрый токарь на заводе сто рублев может получать, коли мастерством владеет.

– Вот и ладно, – обрадовался Семеныч. – Прощай, Федор! Благодарствую за угощение.

Он встал и пошел к выходу. Федор проводил его взглядом, после чего доел остывшую котлету и кашу. Расплатился и вышел из трактира.

– И куда поедем? – спросил Друга за порогом.

– В Тулу, – сообщил тот.

– Почему туда? – удивился Федор.

– Там Императорский оружейный завод, – объяснил Друг. – У меня есть, что им предложить. Мастеровых оттуда призывать не будут – в войну понадобится оружие.

– А возьмут? – засомневался Федор.

– Если правильно себя подать, – успокоил Друг. – Слушайся меня, и мы заставим этот мир вздрогнуть!

Паровоз, пыхтя дымом из трубы, подкатил к Московско-Курскому вокзалу. Встал, лязгнув сцепками. Открылись двери вагонов, и на перрон стали выходить пассажиры. Из синих и желтых [18] Вагоны в царской России отличались по цвету. Синие – 1-й класс, желтые (светло-коричневые, золотистые) – 2-й, зеленый – 3-й. – купцы, офицеры, чиновники и помещики. Шли дамы в шелковых платьях и шляпках. Из зеленых вагонов валил простой люд – мастеровые, крестьяне, женщины в платочках. На перроне стало суетно. Засновали носильщики с бляхами на груди, громко предлагая свои услуги, вопили разносчики, рекламируя немудреный товар: булки, пряники, леденцы. В толкотне и гаме никто не обратил внимания на мужчину, вышедшего из зеленого вагона. На нем был легкий бумажный [19] Бумажной в то время называлась хлопчатая ткань. костюм без жилетки, косоворотка и кепка. На ногах – ботинки коричневой кожи. В руках он нес такого же цвета саквояж и чемодан. Пройдя перроном, Федор, а это был он, выбрался на привокзальную площадь и подошел к извозчику, грустившему на облучке. Причина грусти читалась без труда: денежных пассажиров расхватали конкуренты.

– Свободен, шеф? – спросил мужчина, ставя чемодан на землю. – Или ждешь кого?

Что такое «шеф», извозчик не знал, но вопрос понял. Опытным взглядом окинул вопрошавшего. Одет как мастеровой, но во все новое, саквояж и чемодан дорогие. Деньги явно есть.

– Двугривенный в любой конец, – буркнул хмуро.

– Дам три, если отвезешь к дому, где сдают квартиры, – пообещал потенциальный седок. – Только чтобы дом хороший: водопровод, электричество, ванна и теплый клозет. И неподалеку от оружейного завода. Есть такой?

– Разве что на Миллионной, – почесал в затылке извозчик. – Доходный дом советницы Хвостовой [20] В реальности такой дом не существовал. . Но там дорого.

– Ничего, – сказал мастеровой и забросил чемодан в коляску. Следом впрыгнул сам. – Трогай, шеф!

Дорогой они обгоняли пассажиров, решивших сэкономить на извозчике. Навьюченные сумками и узлами, они брели к городу [21] В ту пору железнодорожный вокзал Тулы находился за чертой города. , заняв всю дорогу. Извозчику приходилось покрикивать, чтобы расступились. Наконец, дорога освободилась, и коляска въехала в город. Седок молчал, хотя было видно, что в Туле он впервые. Такие обычно пристают с вопросами. Отвечать извозчик не любил – был из неразговорчивых. Если бы он слышал диалог, который шел в голове седока, то сильно удивился бы.

– Зачем гривенник переплатил! – возмущался Федор. – Он бы и за два отвез, а то и менее. Следовало торговаться. Все так делают.

– Успокойся, Федя! – отвечал Друг. – Привыкай жить по-новому. Мы с тобой не босяки с Привоза. Уважаемые люди, и должны вести себя соответствующе.

– А еще чемоданы эти, ботинки, костюм из чесучи, – продолжал ворчать Федор. – Ладно, полотняный – в нем по летнему времени не жарко. Чесуча-то зачем? Шерстяной дешевле стоит. И какой! Из бостона.

– В шерстяном запаришься, – возражал Друг. – Чесуча легкая, пропускает воздух. Ваша нынешняя мода – телу смерть. Выходной костюм обязательно с жилеткой независимо от погоды. А коли жара? Да еще белье дебильное – кальсоны и рубаха. Взмокнешь. Маек и трусов нет.

– Это что? – удивился Федор.

– Легкое белье. Сорочка без рукавов и подштанники выше колена.

– Кожа от штанин зудеть будет, – не одобрил Федор.

– Если ткань шерстяная, – возразил Друг, – ну, а ноги потные. В чесуче не запаришься.

– Дом захотел дорогой, – не отстал Федор. – На хрена нам квартира? Ночевать можно и в гостинице. У нас места нет. Неизвестно, примут ли и какое жалованье положат. Может, зря ехали.