Андрей Степанов - Между Мирами

– Ты и в Тарасе был уверен, так он, гад, пропал, надув тебя на двести тысяч золотом.

– Так и ты говоришь, что не нашел ничего.

Дружеская перепалка продолжилась. Я же принялся лихорадочно высчитывать и прикидывать, какие тут крутятся деньги. Если с князя мы только что стрясли двадцать тысяч в бумаге, что по курсу равно серебряным рублям, то это всего лишь двести рублей в золоте. И Дитер утверждал, что это немалая сумма. Да и князь плакался – значит, действительно много.

А тут – двести тысяч. Это же сотне князей надо раздать денег в долг и потом собрать обратно. Приличная сумма. Астрономическая. И по весу не один десяток килограммов будет. С другой стороны, Подбельский же мне тоже в золоте не рубль оставил, пока гостил.

– Эй! Парень! Добрый молодец! – Модест Никодимыч щелкнул пальцами у меня перед лицом. – Гляди-ка, отозвался. Богатырь, мать его так! Давай оформляться. Диктуй имя, возраст, где живешь… все говори.

Я вопросительно уставился на немца. Тот закивал:

– Я все устрою.

Полицейский заерзал в кресле, уронил с него свой мундир. Наклонился, поднял и, отряхнув от пыли, повесил обратно на спинку. Затем выдвинул ящик стола и, пока он кряхтел, я прочитал его фамилию: Коняев – вышитую на пластинке с левой стороны мундира.

Он бухнул на стол целую стопку корочек. Бордово-красных, как наши привычные паспорта, только на лицевой стороне изображался двуглавый орел с распростертыми крыльями поверх контуров Империи.

Затем Модест Никодимыч подвинул к себе пишущую машинку, безжалостно воткнул в нее документ и принялся печатать мои данные под диктовку.

– Адрес проживания, – затребовал он и, когда я назвал Верхнеклязменскую, оба уставились на меня. – Что такого?

– Небедный там район, – покачал головой немец. – У кого остановились?

– Разве это обязательно вносить в документ? Я предпочел бы не афишировать.

– Как скажете, – ответ ему не понравился явно, но виду он не подал.

– Куда его на работу устроим? – обратился теперь Коняев к ростовщику.

– Ко мне, разумеется! Если у молодого амбициозного человека нет других желаний.

– Губернаторский кабинет? – пошутил я.

Взрыв хохота раздался с обоих сторон. Настолько громкий, что с берез во дворе с карканьем взлетели несколько ворон.

– Ох, умора, – вытирал глаза Коняев. – Уж не в кресло ли самого губернатора собрался?

– А ведь он может, – прищурился немец. – У него много талантов. Лет так через десять может и станет. Знакомства уже полезные завел. Все, как надо делает.

– Меня и нынешний губернатор устраивает, – закончил смеяться полицейский. – А до этого молодчика в его кресле еще дожить надо.

Он оставил в документе росчерк, взял круглую печать, шумно дыхнул на нее и ударил по странице. Стол он, к счастью, не пробил, как и сам паспорт.

– Только знаешь, Дитер, случай такой, что надо бы в паре реестров страницы переписать. Денег стоит.

– Мы с тобой сочтемся, Модест Никодимыч, сочтемся попозже. Не хочу тебя нагружать перед встречей с твоей… кто у тебя сегодня? Любушка? Варя?

– Все-то тебе знать надо, черт германский, – по-доброму пропыхтел Коняев. – Возьми, – протянул он мне паспорт. – И больше не теряй! – громко добавил он, потому что раскрылась дверь и в кабинет вошел один из работников. – Хлопотно это, документы оформлять. Да не забудьте фотокарточку вставить! Дверь напротив!

Я оставил этих личностей обсуждать свои дела. Скорее всего, именно моя фигура была для них наиглавнейшим предметом обсуждения. Пусть болтают.

В кабинете напротив дремал лысенький маленький человечек. Завидев меня, да еще и без сопровождения, он встрепенулся, но потом, когда я объяснил ему ситуацию и продемонстрировал свежий документ за подписью Коняева, успокоился.

– Садитесь, я пока настрою все, – зевая во весь рот проговорил он.

Что поделать, процедура, похоже, не меняется совершенно. Я сел на жесткий табурет, сильно отличавшийся от мебели в кабинете Модеста Никодимыча. Неловко поерзал, пытаясь найти положение более удобное, но его не существовало.

Лысенький мужичок настраивал небольшой фотоаппарат. Я почему-то представлял его старинным и громоздким, но устройство больше походило на наш пленочный Зенит размерами. Но не видом.

К тому же аппарат стоял на треноге, а на полке – еще какое-то устройство. Туда отправилась пластина, после чего мужичок дал команду и нажал на кнопку.

Фотоаппарат щелкнул, после чего устройство долго жужжало и выдало контрастную и четкую, но слегка желтоватую карточку нужного для паспорта размера. Довольный результатом мужичок выхватил у меня паспорт, капнул клеем и прижал фотографию за уголки.