Олег Волков - Страна восходящей Геполы.

Возле очередной лавки крики и ругань. Саян с интересом остановился в двух метрах.

- Зачем чужое продавать. Дёшево, море, - невысокий мужчина с широкими плечами и сильными руками в гневе трясёт кулаками перед лицом торговца. – Я дети голод помирать. Мой брать!

На спине у мужчины большой короб. Сквозь тонкие прутья просвечивают железные лезвия, загнутые крючки и тонкие стальные палочки, наверно гвозди. Наверняка кузнец принёс на рынок свой товар.

- Ты зачем брать! – кузнец повернулся к покупателю, мужчине с точно таким же коробом за спиной, только наполовину пустым. – Мой брать! – кузнец выразительно хлопнул ладонью по коробу за спиной.

- Ты хотеть много. Не могу, - покупатель в ответ замахал руками. – Беден я. Деньги хлеб дети купить хорошо. Море дешевле. Прочь иди.

Незадачливый кузнец и покупатель опять заголосили и замахали руками. Саян недовольно засопел. Местные слова понимаются с трудом. С тех пор, как ему в последний раз приходилось разговаривать на рюкунском, прошло много сотен лет. Великий Создатель одарил его способностью к языка, но только не абсолютной памятью. Впрочем, Саян двинулся дальше, незадачливый кузнец и покупатель сказали более чем достаточно.

Словно таран Саян нагло вклинился между кузнецом и покупателем. Рюкунцы тут же брызнули в разные стороны. Торговец скобяными товарами льстиво заулыбался. Перед ним на прилавке разложены ножи, ножницы, иглы и прочие изделия из железа. Причём, Саян пригляделся, похожи друг на друга как братья близнецы. Саян взял кухонный нож с простой деревянной рукояткой. На широком лезвии большая овальная печать с надписью на фатрийском: «Братья Мильен и Ко».

Фатрийцы! Кухонный нож выпал из рук, широкое лезвие со звоном воткнулось в деревянный прилавок. Саян схватил незамысловатый подсвечник из тонких железных полос с острыми иголочками для свечей. На донышке та же печать с той же надписью.

Теперь понятно, почему местный кузнец не может продать свои ножи и гвозди, а местный покупатель упорно отказывается их приобретать. За час один фатрийских паровой станок наштампует кухонных ножей больше, чем один рюкунский кузнец накуёт их за неделю. Фабричный товар очень, очень дёшев даже с учётом доставки через Южный океан.

Получается замкнутый круг: местные кузнецы не могут продать свои ножи и гвозди, потому что у них слишком высокая себестоимость как и у любого товара ручного производства. Местные потребители вынуждены покупать более дешёвую продукцию из-за моря. В итоге фатрийцы богатеют, а рюкунцы нищают.

- Брать, желать? – на дурном фатрийском произнёс торговец.

- Нет, - Саян бросил дешёвый подсвечник на прилавок.

Местных ткачей фатрийцы уже разорили и добили голодом, на очереди кузнецы. Господи! А это что? Саян остановился перед очередной лавкой.

На широких гладких досках разложены характерные длинные трубки с округлыми керамическими выпаривателями для курения опиума. На любой вкус и кошелёк, начиная от примитивных из дерева и до изысканных из слоновой кости с позолоченными мундштуками. За спиной торговца узенькие полочки забиты маленькими масляными лампами для выпаривания, от простых из глины с примитивным геометрическим узором и до самых настоящих произведений искусства из стекла с красивыми рисунками на стенках. Слева на деревянном щите развешены маленькие блюдечки, щипчики, иголочки и прочие приспособления для зарядки трубок.

Скрутить из опиума маленький шарик и заправить его в керамический выпариватель весьма непростое дело. Часто бывает, что наркоманы доходят до самой тяжёлой стадии зависимости от опиума, однако так и не овладевают искусством заряжать опиумные трубки. Богатые курильщики нанимают специальных слуг. В притонах наркоманам победнее выдают уже заряженные трубки.

Но больше всего настораживает другое: ассортимент этой лавки рассчитан на все слои населения. Вряд ли незадачливый вор, бывший ткач, может позволить себе стеклянную лампу для выпаривания с красивыми синими цаплями на стенках. А вот четырёх фельсов вполне хватит на глиняный примитив с фитильком.

- Хорошая трубка есть, - торговец приспособлениями для курения опиума на свой лад расценил задумчивое молчание Саяна. – Вота! – торговец подхватил с прилавка трубку с позолоченным мундштуком. – Хорош сушить. Услада быть.

- Не нужно, - Саян отвернулся.

И этот говорит на ломаной фатрийском.

Дальше по проходу между лавками жалобно заблеял баран. Следом подал голос ещё один и ещё. Точно! Саян прибавил шагу. За загонами торговцев скотом должен быть тот самый притон, о котором говорил бывший ткач.