Евгений Панов - Инженер страны Советов

Проводив девушку, я вернулся на свой топчан и, откинувшись на подушку, задумался. Забросило меня во времена, мягко говоря, непростые. Про «стопицотмильенов» репрессированных я не верил, да и архивные документы об этом говорили, но вот в то, что в эти времена загреметь на нары под фанфары было проще простого, я верил целиком и полностью. Достаточно было показаться подозрительной личностью. А я являлся более чем подозрительным. Мелькнула даже мысль по-тихому свинтить отсюда, пока остался один. Но как мелькнула, так и пропала. Сбежать-то не проблема, а вот куда потом? Да и не хочу я этого. Как ни странно, но в этом времени я чувствовал себя вполне, как бы это сказать, комфортно, что ли. Я хотел здесь жить. Наверное, это была подсознательная мечта, которая крепла с каждой прочитанной книгой о попаданцах.

Остался вопрос с легализацией. Прикинуться потерявшим память? И что это мне даст? Ровным счетом ничего. Кому я тогда буду интересен? Хотя если жить жизнью обычного обывателя, то и такой вариант вполне прокатит. Вот только смогу ли я так жить, зная, что мог помочь стране и ничего для этого не сделал?

Остался вариант открыться. Но тут надо все хорошенько обдумать. К Сталину меня никто близко не подпустит. Писать письмо ему глупо; наверняка почта проверяется, а это значит, что обо мне станет известно еще кому-то. В таком случае вероятна утечка. Выходить на НКВД, пока во главе ведомства стоит Ежов, глупо вдвойне. Единственным адекватным человеком, с которым пока возможно наладить контакт, остается Берия, что бы там про него ни выдумывали либерасты в будущем. Теперь осталось подумать, что я могу предложить стране.

Координат месторождений особо не знаю, так, примерно могу показать, где в моем времени была алмазная столица России город Мирный. Ну еще, пожалуй, примерно районы добычи нефти и газа. Знание событий будущего, конечно, руководству государства пригодится для принятия решений, поможет избежать многих ошибок, но для этого надо выйти на это самое руководство.

Из технических знаний особо ничего полезного у меня нет. Ну знаю я, как выглядит автомат Калашникова, разобрать-собрать могу, настрелялся в армии в свое время, но воспроизвести его вряд ли получится. Хотя…

Было у меня одно увлечение, которое может мне и здесь пригодиться. Вертолеты. Когда учился летать а аэроклубе, был там один энтузиаст, который собирал самодельный одновинтовой вертолет с автомобильным двигателем. Мне стало интересно, и я взялся помогать ему. Все целиком делали сами. Те же несущие лопасти сами рассчитали и сами изготовили. И ведь взлетел наш «Птах», такое название дали своему детищу, и хорошо взлетел. Налетались на нем до одури. Машинка получилась легкая, надежная. Двоих не самых хилых мужиков запросто поднимала.

Потом конструктор и хозяин вертолета продал его кому-то, чтобы оплатить учебу дочери. Продал и тут же начал строить другой, уже соосной системы. Почти два года мы с ним из гаража не вылезали, но «Птах-2» у нас тоже полетел. Тогда я буквально заболел винтокрылыми машинами, даже несколько лет проработал в Кумертау на вертолетном заводе.

Сейчас вертолеты только-только делают робкие шаги в небо. В Германии в 1936 году взлетел двухвинтовой вертолет с поперечным расположением винтов Focke-Wulf Fw 61. В Америке над своим Vought-Sikorsky VS-300 (S-46) вовсю работает Игорь Сикорский, да и здесь, в СССР, в 1930-е годы пытались создать нечто похожее. Так что есть все шансы войти в плеяду пионеров винтокрылой авиации.

Протяжный заводской гудок прервал мои размышления. Четырнадцать часов. Я выставил на своих часах точное время и вновь погрузился в думы. Вариант открыться тоже стоит рассматривать с точки зрения пятьдесят на пятьдесят. Есть все шансы, что меня просто закроют в самый глубокий, может быть, даже комфортабельный подвал и будут выжимать информацию, пока не выжмут досуха. И не факт, что потом по-тихому не прикопают где-нибудь, чтобы не допустить попадания такого ценного источника информации не в те руки.

Так что придется давать информацию дозированно и анонимно, не раскрываясь до поры, а тем временем завоевывать авторитет в качестве конструктора вертолетов. Наверное, это будет правильно. Просто сидеть и знать, что мог спасти кого-то из тех почти тридцати миллионов погибших в годы войны и не сделал для этого ничего, я не смогу. Мне совесть просто не позволит.

Ладно, с этим определился. Ясно все станет после разговора с братом Татьяны, который, как я понял, является сотрудником НКВД. Может статься, что он меня просто арестует как подозрительную личность. Вот с ним, скорее всего, придется играть в игру «тут помню – тут не помню».