Александр Перерва - Священный Дракон Амерона

Подростки же развлекались, как могли:

– Дядя, ты из какого зверинца сбежал?!

– А кто тут кого выгуливает?

– Эй, кошечки, держите-ка покрепче это чучело, чтобы оно у вас не вырвалось!

Наконец кто-то, расхрабрившись, бросил в зверей пустую сигаретную коробку. Коробка, описав в воздухе дугу, шлепнула леопарда точно по носу. Удачное попадание было встречено дружным ржанием. Тут человек в мотоциклетных очках, все более замедлявший шаг, остановился совсем. Туго натянутые поводки в его руке вдруг резко провисли, и хищники в мгновение ока очутились среди не успевших ничего понять подростков.

Леопард, безошибочно выбрав среди всех своего обидчика, должно быть, предводителя группы, поднялся на задние лапы и, положив передние на плечи подростку, посмотрел тому в лицо желтыми горящими глазами. От неожиданности у парня отвисла нижняя челюсть, и изо рта выпала зажатая в зубах сигарета. Леопард же, продолжая неотрывно смотреть в глаза обидчика, широко зевнул, забрызгав того слюной и обнажив при этом матово-желтые длинные клыки. Подросток мертвенно побледнел, колени у него подкосились, на брюках, быстро увеличиваясь, появилось темное мокрое пятно.

Это продолжалось, наверное, какую-то секунду при полной, внезапно наступившей тишине. Казалось, даже музыка перестала звучать из репродукторов. Но вот наконец оцепенение, охватившее всех присутствующих, было нарушено истошным женским криком:

– Да что ж это делается! От собак проходу нету, так тут еще и тигров выгуливать стали в общественном месте. Звери на детей кидаются! И куда только милиция смотрит?!

Люди вокруг встрепенулись. Уже с разных сторон раздались возгласы:

– Милиция!

– Милиция!

Откуда-то, постепенно приближаясь, раздалась трель милицейского свистка. Еще через несколько секунд к месту происшествия, слегка запыхавшись, прибыл молоденький розовощекий милиционер. Он непрестанно поправлял форменную фуражку, сползающую ему на лоб. Оттопыренные красные уши не давали фуражке окончательно упасть милиционеру на глаза.

К этому моменту подростков словно ветром сдуло с места происшествия. Странный гражданин в шляпе и мотоциклетных очках спокойно стоял около фонарного столба, леопард и пантера сидели у его ног, щуря глаза и облизывая свои усатые морды. Люди кольцом стояли вокруг них, соблюдая значительную дистанцию. Никто не расходился. Должно быть, всем интересно было знать, чем кончится вся эта история.

Блюститель порядка, протиснувшись сквозь толпу, с изумлением уставился на живописную троицу. Его красные уши, казалось, покраснели еще больше, фуражка в очередной раз сползла на глаза. Поправив ее, милиционер медленно, но стараясь сохранять достоинство, приблизился к незнакомцу с хищниками. Не доходя до них метра два, он остановился и приложил раскрытую ладонь к козырьку.

– Сержант Волосепедов, – представился милиционер. При этом голос его сорвался на еле слышный сип. Уши сержанта стали совсем уже пунцовыми. Покашляв в кулак и прочистив горло, он повторил нарочито низким голосом:

– Сержант Волосепедов. Попрошу, гражданин, ваши документики.

– А на каком, собственно, основании? – глухим голосом пробубнил странный гражданин сквозь шарф, прикрывающий его рот. А хищники, втягивая носами воздух, потянулись мордами к ботинкам милиционера. Тот нервно переступил с ноги на ногу, но с места не сошел.

– Запрещено появляться в общественном месте с дикими животными, – откашлявшись еще раз, твердо проговорил он.

– С дикими животными? – переспросил незнакомец, удивленно вскинув голову. – Кошки у вас, то есть у нас, всегда считались животными домашними, насколько я помню. И если я со своими кошечками вышел подышать перед сном свежим воздухом…

– Гражданин, не валяйте дурака, – перебил нарушителя сержант Волосепедов. – Кошки кошкам рознь. Вы бы еще льва себе завели. Предъявите-ка ваши документы.

Незнакомец молча пожал плечами и полез рукой во внутренний карман плаща. Покопавшись там несколько секунд, он вытащил наконец оттуда сложенный вчетверо листок плотной бумаги и протянул его милиционеру.

Тот, не спуская глаз с хищников, осторожно шагнул вперед и, взяв бумагу, тут же отступил обратно. Некоторое время сержант внимательно изучал предъявленный документ, причем его лицо с каждой секундой все более вытягивалось от изумления, а щеки и уши то багровели от прилива крови, то становились мертвенно бледными. Наконец он осторожно сложил прочитанную бумагу и, беспомощно оглядевшись по сторонам, обратился к странному незнакомцу. В голосе его совершенно явственно слышались заискивающие нотки.