Олег Таругин - Штурмовой отряд. Битва за Берлин

В этот миг взорвалась первая «Заря», брошенная услышавшим выстрелы боевиком группы прикрытия. Но и тут неопытных в подобных делах путешественников во времени ждала неудача: безосколочная граната с пластиковым корпусом, ударившись о брусчатку, отскочила, закатившись под днище припаркованного у бровки мостовой автомобиля, где и взорвалась, никому не причинив вреда. Вторая же не сработала вовсе – детонатор оказался бракованным, и предохранительный рычаг не освободил ударник. Парень рванул из кармана пистолет, однако воспользоваться оружием уже не успел: пришедшая в себя гитлеровская охрана изрешетила его, заодно ранив и нескольких стоящих рядом горожан.

Единственным, кому удалось уцелеть, вырвавшись из смертельной западни, в которую превратилась заполненная людьми площадь, оказался четвертый, и последний, член группы, просто не успевший использовать свою гранату. Вовремя осознав, что акция провалилась, он выстрелил в проталкивающегося сквозь толпу агента Geheime Staatspolizei. Помнящий пока еще не начавшуюся войну легендарный «ТТ» не подвел, и гестаповец завалился на мостовую с аккуратной дыркой посреди лба, – он бросился прочь с площади, расталкивая ошарашенных бюргеров. Свернув в узкую боковую улочку, сорвал с «Зари» чеку и дальше бежал, зажав взведенную гранату в руке.

Следом, разумеется, рванулись преследовали, однако парню повезло: когда погоня почти догнала его, он уже свернул в знакомую арку, швырнув «Зарю» за спину. Ослепительная вспышка и многократно усиленный каменной аркой акустический удар дезориентировали немцев на несколько спасительных секунд, которых беглецу хватило, чтобы нырнуть в подвал, задвинув засов на металлической двери. Запихнув в карман ненужный более пистолет, он подхватил спрятанный в стенной нише пульт управления контуром портала и торопливо набрал код активации. За прошедшие сутки аккумулятор не разрядился даже на треть, и на поверхности прибора сразу загорелись контрольные огоньки.

Пятнадцать секунд… двенадцать… десять… парень торопливо облизал пересохшие, ставшие шершавыми, словно наждак, губы, не отводя взгляда от неторопливо удлиняющегося индикатора готовности заряда. Ну же, скорей! Почему так медленно!..

Дзынькнуло, рассыпавшись от удара, много лет немытое и оттого ставшее почти непрозрачным стекло подвального оконца. В светлом прямоугольнике появился контур головы в форменном кепи: кто-то из преследователей пытался разглядеть его в погруженном в едва размываемую наружным светом темноту помещении. И одновременно дверь задрожала от мощных ударов – лупили не жалея, со всей дури, как минимум прикладами карабинов, а то и чем потяжелее. Быстро же его нашли – впрочем, чему удивляться, из арки ведут всего два входа, один наверх, на лестницу, второй в подвал.

Наконец индикатор трижды ободряюще мигнул, засветившись ровным зеленым светом: готово. Облегченно выдохнув – а ведь, похоже, до того и вовсе не дышал! – парень аккуратно ввел на сенсорной клавиатуре буквенно-цифровой пароль, завершив операцию нажатием подсвеченной мигающим синим контуром клавиши «старт». Все, опоздали фрицы! Он дома! Хрен вам на рыло!

– Oh Scheiße! Die, schwein! [6] Вот дерьмо! Умри, свинья! ( нем. ). – непонятно, что именно рассмотрел в полутьме подвала роттенфюрер СС Курт Шнитке, но стрелять он решил сразу. Уж больно хотелось получить на воротник вожделенную унтеровскую «розетку», первую в жизни. Со стороны окошка полыхнули вспышки выстрелов, и последний уцелевший «попаданец» дважды пальнул в ответ из «ТТ». Дальнейшее произошло практически мгновенно. Центральную часть подвала окутало переливающееся перламутровое сияние, и стоящий посреди заполненного всяким хламом, многие годы спускаемым в подвал жильцами, помещения человек внезапно исчез. А на улице, коротко вскрикнув, опрокинулся навзничь, заливая древнюю брусчатку кровью из пробитой пулей глазницы, несостоявшийся унтершарфюрер.

Спустя еще одно мгновение – и семьдесят пять лет, – в далеком будущем со стоном опустился на пол лаборатории молодой парень, одетый и подстриженный по последней немецкой моде начала сороковых годов прошлого века, зажимающий ладонью окровавленную грудь. С трудом поднявшись на ноги, он, шатаясь из стороны в сторону, сделал несколько шагов, стремясь успеть выбраться из задымленного помещения. Навеки оставшийся в прошлом аспирант Коля Полнев оказался прав: установка, собранная «в инициативном порядке», то бишь своими силами и из отработавших свое комплектующих, все-таки не выдержала нагрузки. И если он не успеет…