Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ - с илл.]

— Подумаю, когда для этого будет наилучшее время. — кивнув, отвечает ХёБин.

ЮЧжин бросает быстрый взгляд на подругу.

— Мы пойдём. — ставит в известность присутствующих бабушка. — Разговор может быть долгим.

— Мы тоже пойдём. — говорит ХёБин и, одновременно с ЮЧжин, кланяется «грандмама».

МуРан кивает им в ответ, а ЮнМи отвечает поклоном. Выпрямляясь, ЮнМи видит, что хозяйки дома на неё не смотрят и, повернув голову к ЮЧжин, быстро показывает ей язык.

Та чуть меняется лицом, но тут же возвращает на него маску безразличия. ЮнМи торжествующе улыбается и, развернувшись спиной к сопернице, устремляется за хальмони. ЮЧжин смотрит злым взглядом ей вслед, одновременно записывая себе в память ещё одно оскорбление — с ней не попрощались подобающим образом.

Время действия: седьмое декабря, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

— Вот как-то так. — говорю я.

Сижу в кругу семьи, делаю «отчёт о проделанной работе». А именно, — о результатах поездки к МуРан. Если кратко — то хальмони взяла паузу на пару дней, намереваясь собрать за это время информацию о кредиторах. Для неё, как и для меня, непонятен момент, — почему в копиях финансовых бумаг, которые я ей отдал, внятно не прописано обеспечение долга? Просто зафиксирован размер суммы, полученный самчоном и всё. Не указано, чем гарантируется возмещение, если дела пойдут не так, как ожидалось. То ли нам не все документы показали, то ли у дяди были какие-то «железобетонные» устные договорённости… Но лям двести, взятый под одну расписку, выглядит мутной историей, сильно пахнущей криминалом. Чёрт его знает, что там действительно в залоге? Может, в нём весь род Паков?

Поэтому совершенно не хочется оказаться внезапно проданным в подпольный публичный дом или быть отданным на «разборку» чёрным трансплантологам. Мне, с моими глазами, наиболее вероятен первый из названых вариантов. Но, с учётом того, что я зарабатываю деньги, возможен и третий вариант — финансовое рабство, пока не рассчитаюсь с долгом, обременённым каким-нибудь ненормальным процентом. Оно, конечно, — дикость и средневековье, но вот мне всё больше и больше кажется, что от тех времён здешний народ, ментально, особо далеко не ушёл. Невзирая на массовое производство в стране всяких электронных штучек-дрючек. И в дорамах подобные моменты довольно часто мелькают. Не на пустом же месте они возникают?

Об этом было честно сказано МуРан, в качестве объяснения причины глубокой моей заинтересованности в происходящем.

Да, конечно, Южная Корея заявлена как правовое государство, плюс то да сё… Но, если украдут СунОк, а потом начнут по одной штуке слать почтой её пальцы, — вот шо, скажите, тогда мне делать? Может, какая-нибудь местная группа «антитеррора» и найдёт, и спасёт, только в каком состоянии будет к этому времени онни? Физические раны ещё как-то лечатся, но что делать с «поехавшей крышей», — врачи не знают. А если говорят, что знают, то врут. Поэтому лучше вообще не доводить ситуацию до подобного. И если становится понятно, что консенсуса не предвидится, — нужно валить. Даже всё бросив. Деньги можно получать и в другом месте, им без разницы, где их зарабатывают, а вот отрезанные пальцы пришиваются лишь в течение часа, после которого — больше никогда.

— Такие большие люди. — произносит мама, когда я заканчиваю вольный пересказ общения с МуРан и, сокрушённо качая головой, добавляет. — Плохо.

Это она сейчас о чём? О том, что потревожили «уважаемую семью»? А куда мне нужно было идти? В полицию? Во-первых, — повода нет. Пока лишь предъявили «чек» с просьбой оплатить, а всё остальное — исключительно мои личные придумки. А во-вторых, — по сформировавшемуся у меня мнению, в полиции работают одни дармоеды, тупо проедающие жалование. Ходить туда бесполезно. Или, может, мне следовало положиться на «честное слово» дядиных кредиторов? Спасибо, уж как-нибудь без них. Сам.

В этот момент у меня звонит телефон, высвечивая на экране незнакомый номер. Отвечаю, внутренне напрягшись в ожидании услышать «самчоновских мафиози» с их требованиями. Мужчина на той стороне линии здоровается по-японски и по голосу я сразу понимаю, кто это.

— Добрый вечер, господин Икута. — на родном языке абонента отвечаю я. — Несказанно рада вас слышать. Как ваше драгоценное здоровье?

Время действия: седьмое декабря, поздний вечер

Место действия: чат, который никогда не спит

[*.*] — Сестра Агдан похвасталась, что её тонсен звонили из Америки, прямо из американского отделения «Sony music»! Написала, будто её тонсен предлагают контракт.