Дмитрий Лифановский - Проект Ковчег. Зима 41-го.

— Иди к черту! — традиционно ответил Сашка. Он был благодарен другу за так нужную ему сейчас поддержку. С приближением времени занятий его все сильнее начинал бить мандраж. Сейчас он сочувствовал всем своим учителям, ведь им приходится каждый день вот так вот заходить в класс под десятки глаз учеников. Хотя, наверное, они уже привыкли. Набрав полную грудь воздуха, он резко выдохнул и открыл дверь. Гул голосов в помещении стих. Курсантки встали, приветствуя инструктора.

— Здравствуйте, товарищи курсанты, — у Сашки внутри разлился холодок волнения, от десятков любопытных, насмешливых, заинтересованных девичьих взглядов, скрестившихся на нем. Парень старался не показать своего волнения, но немножко резковатые, нервные движения выдавали его.

— Здравствуйте, товарищ лейтенант, — раздался разноголосый хор.

— Зовут меня лейтенант Стаин Александр Петрович. Вести я у вас буду летную подготовку и, пока нет инструктора по технической части, техническую эксплуатацию летательных аппаратов. Предупреждаю сразу, не все станут пилотами, кто-то из вас будет техническим специалистом, кто-то отсеется в процессе учебы и будет переведен в другие части. Все зависит от вас, вашего старания, терпения и физической подготовки. Легко не будет, ни вам, ни мне. Вопросы есть?

— Есть, товарищ лейтенант.

— Представьтесь.

— Курсант Воскобойникова. А сколько Вам лет товарищ лейтенант? — ну кто бы сомневался, опять Зинка! Лида осуждающе посмотрела на сокурсницу. Вот что она лезет со своими вопросами, разве не видно, что Саша и так не в своей тарелке.

— Хоть вопрос к теме не относится, я отвечу. Мне шестнадцать лет. Чтобы снять другие вопросы, скажу сразу лейтенант это мое настоящее звание, заслуженное. И еще. Меня сюда направило командование, значит, оно считает, что я соответствую занимаемой должности. Мне доверили ваше обучение и, когда мы перейдем к практическим полетам, вашу жизнь. И я оправдаю оказанное мне доверие! — Сашка строго оглядел всех присутствующих. — Если кого-то не устраивает мой возраст, можете написать рапорт, и вас переведут в другую часть или училище, — может быть он и взял слишком жестко, но эти разговоры о возрасте надо пресекать сразу, иначе никакой учебы не будет, его просто не будут слушать. — Еще вопросы есть?

— Нет, товарищ лейтенант, — Зина, не ожидавшая такого жесткого ответа от парня, покраснела.

— Садитесь, товарищ курсант, — Сашка оглядел курсантов и, чтобы немножко сгладить свою отповедь, добавил. — То, чему вас будут учить здесь, вас не научат нигде в мире. Вы первые. По том, как вы будете учиться, будет приниматься решение о дальнейшей целесообразности курсов, думаю, товарищ майор вам об этом уже говорил. Так что прошу отнестись к учебе со всей серьезностью. А сейчас, я сделаю перекличку, чтобы познакомиться с вами и приступим.

Дальше все пошло нормально. Девушки слушали с интересом, хотя Сашка еще ощущал некоторую напряженность между ним и курсантками, но надеялся, что со временем она пройдет. Тем не менее, когда занятие закончилось, и девушки покинули класс он с облегченным вздохом, устало прислонился к стене. Мокрую от пота спину приятно обдало прохладой. В класс стремительно ворвался Никифоров:

— Ну как, Сань?

— Нормально, Петь. Устал, — Сашка улыбнулся, — вымотался сильнее, чем в полете. Вся спина мокрая.

Друг сочувственно посмотрел на парня, а потом почесал в затылке.

— Дааа уж. А ведь сейчас у меня занятие с ними. Еще и Лида будет.

Александр весело посмотрел на Никифорова и с видом опытного и знающего человека, строго сдвинув брови сказал:

— Не переживайте, товарищ лейтенант. Не так страшен черт, как его малюют. Мы в Вас верим! — напряжение потихоньку отпускало и от этого на душе становилось легко и радостно.

[i] Приказ № 65 от 17 апреля 1939 г. с объявлением "Положения о начальниках физподоготовки части и соединения, преподавателях физподготовки военного училища (школы) и академии и инспекторах физподготовки управления рода войск Красной Армии и военного округа.

[ii] Передовица газеты «Правда» от 1 декабря 1941 года.

— Лаврентий, сейчас я не хочу знать, что произошло там у них, в той истории, было это предательство, или ты потерял хватку. Ты теперь сам знаешь, чем это для тебя закончилось. И дело не в Никитке, с ним мы разберемся. Дело в тебе. Я знаю, сколько ты делаешь и еще сделаешь для нашей страны. Нашего народа, — Верховный сделал паузу и раскурил почти потухшую трубку. Иначе этого разговора не было бы. Но сейчас я хочу, чтобы ты определился, что для тебя важнее — власть или наше пока еще общее дело? — Сталин уставился немигающим взглядом на своего наркома. Он долго размышлял, включать Берию в круг посвященных в тайну Ковчега или нет. Если включать, то не предаст ли он, как тогда. Хотя там еще не понятно, было ли предательство, но то, что НКВД сработало из рук вон плохо, это точно. А если не включать, то Лаврентия надо убирать. Совсем убирать. А он нужен. Другого такого у него нет. Значит, придется поговорить и, уже потом, принять решение. На всякий случай сейчас в соседней комнате ожидают лично преданные ему, товарищу Сталину, люди. Одно слово и всесильного наркома не станет. Но кого ставить вместо него? Нет таких! Иосиф Виссарионович внимательно всматривался в сидящего перед ним человека, анализируя жесты, позу, мимику, сейчас важно было все, слишком ответственное решение предстоит принять.