Иннокентий Белов - Слесарь

Хотя, чего это я, даже они получили по 40 данов сверху за найденное золото. Сохатый был занят проверкой моих подсчетов и не сразу отреагировал на вопрос:

- Уважаемый, сколько за наш стол причитается? За все?

Но вопрос не пропустил, быстро смотался к стойке и принес несколько кусков бересты с едва видимыми и только ему понятными записями. Уткнулся и них, поводил губами, подвел под каждый итог и выдал:

- Выпили и наели, за пиво – 530 грольшей, за еду – 630 грольшей, итого 1160 грольшей, то есть 18 с небольшим данов. Как Гильдейским, скину пару данов.

- Отлично, - поразился я несоответствию своего заработка за бой и тому, на сколько наели и напили девять здоровых мужиков за шесть часов. Повезло мне с купцами, кучу денег поставили на своего проверенного бойца. Как бы отнять не решили.

- Тогда поступим так, я сотню забираю, остальное идет за ужин и еще парням пива,- увидел я молящий взгляд Кроса, - Сколько выпьют!

- Да, уважаемый, если надо будет доплатить, то утром скажете. А, утром же еще и завтрак. Тогда все и посчитаете.

Я заметил, что певица встала из-за столика, взглянула в мою сторону, достаточно красноречиво, потом отправилась к лестнице, слегка кланяясь благодарившим ее за выступление. Так она прошла мимо каждого стола, за ней музыкант нес в руке чехол от инструмента и народ накидывал от щедрот своих. Обойдя всех, девушка подошла к лестнице и стала медленно подниматься, подол длинного платья пришлось поддернуть, чтобы подняться по высоким ступеням.

Мужики во всем зале с интересом уставились на открывшиеся ноги и наступила тишина. Певица замерла, оглянулась назад, томно улыбнулась зрителям и продолжила подниматься.

Раздались аплодисменты, это было последнее, но не менее эффектное выступление.

Певица скрылась, я опомнился и попросил у Сохатого бутылку белого астрийского, пару бокалов и какую-нибудь птицу жареную. Все это принести в комнату певицы, как будет готово.

Сохатый удивленно посмотрел на меня и переспросил:

- Ты уверен? Если тебя не пригласили, то лучше - не суйся. А Грита никого не приглашает.

Потом до него дошло.

- А, это потому, что ты избил Редкена. Тогда понятно.

Он подозвал девушку и передал ей заказ.

- Ее комната первая слева, не перепутай, - напутствовал он меня и вручил мне масляную лампу.

Я посмотрел на стол Охотников, снова заставленный пивом, махнул салютовавшему мне кружкой Кросу. Увидел подсевшего к нашему столу музыканта, активно потребляющего выпивку, и понял, что пора уйти по-английски. Прихватил свой мешок, закинув в него тяжеленький мешочек Купцов и запалил лампу.

Лестница была довольно скрипучая, и я поскорее проскочил по ней, остановился наверху и осмотрелся. Я оказался в небольшом коридоре, из которого выходило 5 дверей, по две слева и справа и одна - напротив. Свет виднелся только из-под той, которая была напротив, значит, купцы там остановились.

Надо ухо востро держать, нож один на поясе, вернулся с поясом, кинжал в мешке – это меня не слишком успокаивает. Владею я этим несравненно хуже тех же охранников.

Главное – какой засов на двери, придется меры принять для обеспечения полной неприкосновенности жилища.

Я приблизился к двери и тихонько постучал, послышались легкие шаги, бухнул засов и дверь чуть – чуть приоткрылась. Девушка рассмотрела меня, я специально опустил лампу пониже, чтобы не слепить ее, и распахнула дверь.

- Ты не слишком торопился, - она не очень приветливо смотрела на меня. Надо ее успокоить, я ведь для нее – незнакомец. Что лучше всего действует на женщину, когда она не знает, чего ждать. Правильно спокойная и ласковая речь.

- Пришлось сделать заказ в номер, скоро принесут, - улыбнулся как можно обаятельнее я, видя, что Грита не торопится впускать меня.

- Может, впустишь меня, а то скоро все соседи заинтересуются нашим разговором, - этот аргумент, наконец, подействовал.

Девушка отступила в сторону, пропуская меня и, выглянув в коридор, тихонько закрыла дверь, опустила засов.

Теперь мы стояли рядом, запах девушки снова волновал меня. Я не спешил, такой момент хотелось растянуть долго, мне всегда нравилось такое преддверие, медленное и чувственное.

- Ты потрясающе пахнешь, такой божественный аромат, никогда еще я не был так возбужден только запахом женщины, - прошептал я, глядя в широко раскрытые глаза.

Один комплимент за другим и я почувствовал, как умение кадрить девушек на нашем среднем уровне вырастает в великолепное, гениальное волшебство для местного общества.