Иннокентий Белов - Слесарь

Реакции я на свое имя особой не дождался, Тонс просто кивнул головой и как-то еще закреплять знакомство не стал. Похлопал по боку котелка и махнул – типа, все можешь съесть. Сам поднялся осторожно и отошел от стола.

Оставшиеся пол-котелка кулеша, каши с мясом, улетело у меня за пять минут. Много я потерял энергии и даже вот так, объевшись, еще не насытился.

Ладно, пора узнать, как устроена жизнь на стоянке и где брать воду, как помыть посуду и где туалет. Вопросов много, но не спросить ничего, только жесты помогают общаться.

Тонс вернулся к столу, держа в руке мокасин своего погибшего напарника. Присел, долго и угрюмо смотрел на все, что от того осталось. Потом оглядел меня, видно, что без особой надежды, и на свою рану тоже глянул. Тяжело вздохнул, и обратился ко мне, спросил что-то. Ответить я не мог, и он быстро это понял, снова уставившись на мокасин.

Видя грусть по товарищу, которого охотник считал однозначно погибшим и по тому, что настроение было у Тонса, как у человека, ждущего вскоре смерть – меня осенило!

Я обдумал свою, пришедшую в голову, мысль, потом еще раз, покрутил ее по-всякому. И пришел к выводу, что пора действовать и донести до охотника то, что знаю пока только я.

Пора порадовать Тонса, попробовать поднять ему настроение и, главное - свой статус тоже. Известие, что Зверь мертв, наверняка поспособствует всему этому. Похоже, он не верит, что мы сможем отбиться от Зверя и ждет скорой смерти от зубов местного Альфы. Я его понимаю, остановить такую зверюгу невозможно без ловушки и толпы загонщиков.

Поэтому я сначала позвал Тонса по имени, потом указал на мокасин и рану на груди охотника и, как смог, жестами спросил, кто это сотворил.

Охотник с недоверием поглядел меня и коротко ответил:

- Корт..

Так я узнал первое слово на местном языке.

Пришлось подхватить сучок, и по мере способностей, на разглаженной земле, нарисовать большого свирепого кота и, тыкая сучком в творение рук своих, спросить:

- Корт?

Тонс кивнул.

Дальше я отмерил расстояние в три метра от дерева и опять изобразил вопрос. Типа, такого размера?

Тонс опять кивнул и сказал:

- Ка!

Вот и второе слово.

Тогда я принял героический вид и скромно показал, как колю Зверя копьем и убиваю его.

Прямо, как Георгий–Победоносец.

Тонс не сразу понял, а, вернее, не сразу поверил, что я изображаю именно смерть Зверя. Недоверие в его взгляде немного уменьшилось после пары минут клятвенных заверений в том, что Корт – мертв и лежит недалеко, через одну рощу. Я несколько раз показал, что живот Зверя проткнут и в нем торчит обломок копья.

Охотник все же понял, что я абсолютно уверен в смерти Звери и готов показать ему, где тот лежит. Приняв решение, он, не смотря на рану, быстро собрал мешок с разными ножами, прихватил веревок еще. Себе взял арбалет, мне вручил копье, взяв его из высокого куста.

Там был целый арсенал, успел я заметить краем глаза.

А мою рогатину с дубиной он недоуменно осмотрел и бросил к дровам около очага.

Шел Тонс довольно быстро, вот крепкий мужик, и рана серьезная и крови потерял, а по нему и не видно. Прошли рощу и вскоре я увлек Охотника к месту, где лежало тело его товарища.

Тонс постоял пару минут над мертвым, пробормотал что-то, похожее на молитву, махнул ребром ладони на голову, тело, ноги.

Как перекрестил товарища.

Поднял на меня глаза, благодарно кивнул, и направился к Зверю, по скрипучему песку, благо мертвое тело было уже на виду. Перед ним Тонс остановился и некоторое время благоговейно молчал, разглядывая огромную сине-серую тушу.

Нагнулся, потрогал дыру на брюхе, нащупал там конец дротика и покачал его, точнее, попробовал покачать. У него не получилось, тот плотно зашел на добрых шестьдесят сантиметров в тело.

Взгляд, брошенный Тонсом, был полон непонятностью и сомнением.

По его мнению, я никак не тянул на убийцу такого Зверя. Да и сам он тоже не представлял, как можно проделать такой трюк и в одиночку добыть великолепный трофей.

Я же, естественно, не мог подробно рассказать историю моей удачи, гораздо больше случайной, чем закономерной. Только стоял с гордым видом и ждал аплодисментов.

Но дальше мне стало не весело.

Наоборот, за следующие четыре часа я все проклял. Именно мне пришлось под чутким, прямо очень чутким руководством Тонса снимать шкуру. Он непрерывно контролировал, как я держу нож, оттягивал за мех шкуру от мяса и не позволял мне спешить. Я весь перемазался в крови и сгустках мездры. Руки отваливались неудобно держать нож, крайне острый, кстати.