Сергей Соколов - Вуаль. Крыло второе [СИ]

— Есссс! Согласилась! Ту-рум-тум-тум… Да! — Вовремя опомнившись, и осмотревшись по сторонам, решил прекратить свои бешеные зажигательные танцы.

Вдруг грибники по посадке шкерятся, ещё увидят меня, подумают, что карачун схватил или столбняк, а может вообще умалишённый бродит по лесу. Вызовут скорую или карету санитаров из психбольницы. Будет вечером ждать меня не поход в шоколадницу, а беседа с мозгоправом и коктейль из галоперидола и рогипнола, чтобы лучше спалось на новом месте.

Альтернативы для сегодняшнего выходного у меня были, и не одна. Уверен, что та же Лили или моя подруга детства Таня, не отказались бы со мной встретиться. Жанну и Настю Ермакову даже не считаю. Боевая девчушка задолжала мне свидание, а Жанна в том положение, что мне не требуется её согласие.

Не смотря на такой цветник вокруг меня, ещё утром, мой выбор пал на Милу. Благо, что телефон девушки у меня был, благодаря её подруге. После того случая на крыльце лицея, мы ещё ни разу не встречались. Чувствую себя немного виноватым за это, да и отблагодарить не помешает за помощь. Наверняка натерпелась из-за меня девчушка тогда. Если бы не она, то исход встречи с Анатолием, мог бы стать совсем не радужным. Последнее время на одного меня слишком много приключений, а это свидание, станет для меня своеобразным уходом в «дрейф». Тихий вечерок в компании голубоглазой лапули, поедание тортиков и беседа о разных глупостях… Чем не отдых?

Радость была не долгой. Стоило мне спрятать смартфон, как на меня вновь навалилось двойственное чувство не покидающее меня с самого утра. Тихо выругавшись, пробив двойку перед собой, увернувшись от хука воображаемого противника, перейдя на неспешный бег, я припустил в сторону поместья.

Старый колодец находился в ложбине, но стоило мне подняться на возвышение, откуда просматриваются практически все владения Мышкиных, в глаза бросился серый фургон, припаркованный на выгоне перед конюшней.

— Как задорно скверхи пляшут… — Протянул я, прекращая активацию окулуса, прибавив немного скорости.

Кое-что тут же привлекло внимание, даже без использования вязанки. Само место, перед которым находился автомобиль выбивалось из общей композиции выгона. Почти ровный круглый пятачок с поредевшей травой, покрытый следами шин и рытвинами по всему периметру. Даже в обычном зрение он выглядел как-то отчужденно. В окулусе же, это место оказалось ещё более примечательным. Там почти не было оргона, что свидетельствует о творившейся там недавно сильной волшбе с использованием эфира, которая его вытеснила. Такое я уже видел на Фагрисе в местах, где скверхи творили свои мерзкие ритуалы, потроша на жертвенниках «мясо», как они выражались.

Добежав до ворот поместья, я припустил дальше по грунтовке, в сторону конюшни. В середине пути стало ясно, что беседы с непонятными визитёрами не состоится. Пара человек, вроде мужчина и женщина, одетые в демисезонные куртки, грязно-зеленого цвета, не торопясь сели в фургон и уехали. Видя это, перейдя на шаг, я всё же не стал поворачивать обратно. Возле конюшни был Матвеич. Наверняка он поинтересовался у этих незнакомцев, по какой причине они здесь крутятся.

Мои предположения оказались верны. По словам нашего конюха, эти ребята представились орнитологами из какого-то зоологического общества. Отслеживали здесь миграцию подопытной группы птиц, которая бесследно пропала.

У Тани сегодня был выходной, по этому не став задерживаться, я направился к тому месту, где стояла машина. Обследование пятачка не заняло много времени. Уже через несколько минут мною были сделаны первые находки. Кто-то здесь наспех скрывал следы, но всего спрятать не получилось. У меня в руках сейчас был обломок человеческого зуба и несколько частей повреждённого огнестрельного оружия.

Устраивать «мозговой штурм» не было нужды. Два обращения к атминтису, просевший до сорока процентов резерв, и вся картина случившегося здесь была восстановлена. Виновницей того кромешного ада, что вчера здесь творился, была никто иная, как мама Эва. Оружие взрывалось в руках бандитов при попытке выстрелить, будто его стволы были забиты, в поднявшемся здесь урагане эфира, обезумевшие птицы клевали глаза охотникам до чужого добра, пришедшая в движение земля, ожив, открывала хищные чёрные пасти провалов, пережёвывая и выплёвывая изломанные тела. В это время, мама Эва величаво стояла в центре всего этого мракобесия, держа на ладони небольшую фигурку человека, сделанную из соломы, которая при каждом уколе иглой, вспыхивала эфиром магии.