Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

А потом его фонарь скользнул на голую землю. Туда, где лежали тела.

— Это еще что за…

Проглотив ругательство, Мустафин посуровел. Его тут же схватил за локоть безопасник.

— Всем стоять и не шевелиться! — Крикнул он нам и обратился к куратору. — Не они. Перваки же… А там заряд был такой, что не всякий старшекурсник выдаст… А эти просто Голову выкрали. Нужно искать дальше.

Я подслушал их молчание и шагнул вперед. Один из охранников выставил вперед руку.

— Стоять на месте.

— Не надо вам дальше искать, — сказал я. — Это я сделал. Михаил Соколов, первый курс.

Голова в банке забурлила.

— Пантелеев Ленька, курса нет, приписан к Лабораториуму и нагло сворован. Но подтверждаю, этот молодчик взрыв устроил. Правда, без злого умысла…

Куратор и безопасник переглянулись. Мустафин тут же выпустил больше “Жар-птиц” и распределил их так, что на поляне стало светло как днем.

И пришел в ужас от увиденного.

— Что, черт возьми, здесь произошло?

— Боюсь, это долгая история, — ответил я. — На нас напали. Пришлось защищаться. Есть трупы.

— Я вижу, что есть трупы! — казалось, Мустафин был на грани истерики. — Кто?

— Наши однокурсники.

— Фамилии!

— Забелло, Гагарин, Меншиков, Исаев… Ронцов.

— И, судя по всему, Афанасьев, — добавил лекарь. — Николай Сперанский, первый курс.

Не опуская рук, байкерша вышла вперед.

— Анна Грасс, первый курс. На нас напали, когда мы возвращались из Лабораториума после кражи головы. Напали Забелло, Меншиков, Гагарин и Исаев. Нас они обезвредили запрещенными заклинаниями и хотели затем воздействовать на память. Им были нужны Ронцов и Соколов.

— Зачем?

— Чтобы убить.

— Голову мне не морочьте! — терял терпение безопасник. — Савва, уводим их. Допросим отдельно. И лекарей сюда надо. Небось, просто сцепились из-за Головы…

— Детки правду говорят, — подтвердил Пантелеев. — Готов предоставить подробный отчет по воздействиям. У меня в головушке все записано…

Старший безопасник продолжал взирать на нас с недоверием, да и охрана не сводила с нас глаз. Мустафин пялился на трупы, не веря своим глазам.

— Как… Как, черт побери? Даже у меня в комнате все артефакты с ума посходили — импульс такой силы… — он приблизился ко мне вплотную и понизил голос до шепота. — Соколов, что… Что именно ты сделал?

— Сам не знаю. Просто защищался. Они действительно хотели нас убить. Сказали, это был их пропуск в Орден. В Темную Аспиду…

При упоминании Ордена вся кровь отлила от лица куратора.

— Заткнись! — зашипел он и дернул меня за плечо.

Я едва не выронил банку и удивленно вскинул брови.

— В смысле…

— Говорить будем не здесь.

Мне показалось или Мустафин боялся?

— Я не смог спасти Сережу, — прошептал я. — Он погиб по моей вине.

— Позже. Обо всем — позже, — резко оборвал меня куратор и обратился к безопасникам. — Первокурсников сопроводить в Главный корпус для допроса. Рассадить в разных комнатах под “Куполами”, чтобы не переговаривались друг с другом. Сюда вызвать Елагина с бригадой — пусть лекари внимательно осмотрят всех. И немедленно доложить Долгорукову.

Ленька задергался в банке.

— Я требую, чтобы меня немедленно отнесли к ректору! — Бурлил раствором он. — Сию минуту! У меня есть сведения о произошедшем, и я должен передать их лично его высокопревосходительству! Несите!

Кто-то из охранников забрал из моих рук банку, и Пантелеев молча подмигнул мне на прощание.

Я был готов сдаться. Не сопротивлялся, когда меня отвели в сторону, чтобы освободить место для работы медиков. Мустафин явно ментально с кем-то связывался, то и дело бросая взгляды то на меня, то на трупы.

Ирэн умудрилась украдкой взять меня за руку, но ее тут же отвели дальше.

А затем я услышал удивленные возгласы за спиной.

Что-то зашевелилось рядом с телами. Сначала мне показалось, что между ногами безопасников пробежала собака, но нет. Шевелилась земля. Точнее…

— Ааааарррхххххх!

Тело Ронцова задергалось, забилось в конвульсиях. Из обгорелых легких выходил воздух и… пар. Пар дыхания!

— Серега!

Не знаю, откуда взялись силы, но я оттолкнул двух охранников в стороны и бросился к другу. Сперанский тоже удивленно обернулся и, заметив движение, метнулся к Ронцову.

— Стоять! — Кричали сзади.

Мы не реагировали.

Растолкав удивленных безопасников, мы пробрались в центр поляны. Ронцов открыл глаза — на черном обезображенном лице ярко выделялись белки и зубы.