Евгений Щепетнов - Бандит [СИ]

Странно, но первой поняла то, что произошло — его тучная сожительница. Или кем она там была — жена? Завопила дико, яростно, как раненая лошадь. И тогда моя рука дернулась — будто сама, будто не зависела от команд мозга, и метательный нож вонзился прямо в глотку этой мегере.

Бабища заклекотала, захлебываясь кровью, хватаясь за горло, а потом потеряла сознание и рухнула лицом прямо в свою кормилицу-жаровню, свесив по бокам окорокообразные руки и дергаясь в последних судорогах умирающего тела. Да так и осталась лежать в угольях, будто огромная, одетая в человеческую одежду туша свиньи.

Все произошло очень быстро, настолько быстро, что на улице, на которой в этот раз было на удивление мало народа — так почти ничего и не поняли. Люди останавливались в поисках источника звука (вопила бабища очень даже яростно), поворачивались, как в замедленной съемке, а я уже бежал к девчонке, на которую вот-вот сейчас наедет колесом здоровенная фура, груженая мешками с зерном и выглядевшая не хуже чем дагестанские грузовики-фуры, славящиеся своих тихим ходом из-за перегруза старых, видавших виды автомобилей.

Подхватив девчонку на руки, я прижал ее к себе, обняв за плечи и за бедра ниже ягодиц, и побежал, побежал как можно быстрее, чтобы покинуть место происшествия до того, как на меня натравят тройку шагавших метрах в двухстах отсюда стражников, сверкающих на солнце полированными шлемами и наконечниками копий. Девчонка сейчас была под защитой моего амулета иллюзий — пока находилась возле моего тела, но я боялся что она в панике начнет отбиваться, отталкиваться от меня руками, и тогда все может случиться очень и очень плохо. Только представить — идет некая женщина, ничего такого особенного из себя не представляя, и вдруг буквально из нее, как из тумана или облака дыма высовываются то голова, то человеческие руки! Это ведь самое настоящее колдовство! А может даже и черное колдовство. А что надо делать с черными колдунами?! Правильно! Жечь на огне. А еще веселее — поджаривать их в огромном котле, на четверть наполненным растительным маслом. Эти мерзкие чернокнижники тогда так весело вопят и подпрыгивают! Смеху-то — будет о чем рассказывать своим друзьям!

И откуда у меня вылезло это знание о способах казни черных колдунов? Похоже, что из памяти Келлана…брр…какие картинки перед глазами мелькнули! Отвратительно. И ведь такое было и на Земле!

Но думать об этом некогда. Девчонка, было притихшая, начала шевелиться, издавать звуки и надо было что-то с этим все-таки делать. Потому я свернул в сторону с центральной улицы, и забежав за здоровенный камень размером метров трех в диаметре (с горы скатился, что ли?!), остановился, успокаивая дыхание и прислушиваясь, нет ли за нами погони.

Держать девчонку было тяжело, я примерился, чтобы опустить ее на землю, но тут же передумал, почувствовав запах дерьма и застарелой мочи. И меня передернуло от отвращения — я сходу «подорвалс» на «мине». Явно этот закуток за камнем издавна использовался предприимчивыми горожанами в качестве общественного туалета. Так что я сейчас стоял ровно в центре неровного круга, составленного из растекшегося от жары и мерзко воняющего человеческого дерьма. «Приехали! Здравствуйте, девушки!».

А тут еще и девица устроила «пихульки», как кот, который не желает, чтобы его сейчас держали «на ручках». Она мычала, стонала, пихала меня в грудь кулаками, и похоже что совершенно не понимала, где находится и что сейчас нужно делать.

Мда…добрые дела, как известно, абсолютно наказуемы. А еще — инициатива всегда имеет инициатора. Это чеканные армейские истины, которые знает любой, хотя бы месяц отслуживший в армии человек.

Я вышел из кучи дерьма, матерясь и шипя сквозь зубы, а потом ничтоже сумняшеся, примерился, и врезал девушке по скуле, предварительно положив ее на землю возле толстенного дерева (по-моему шелковица, там все было усеяно ягодами). Бил не сильно, не для того, чтобы сломать или убить (боже упаси!), но резко, так, чтобы ее мозг (если он вообще есть у нее в черепной коробке) сотрясся, и как следствие — пошел на перезагрузку.

На какое время она вырубилась — я точно знать не могу, потому не стал терять времени, подхватил ее в прежнем режиме, и прижав к себе, как можно быстрее пошел по улице, уходя от центральной магистрали и пытаясь сообразить — как лучше выйти к нужным мне кварталам.

Этот поход я наверное буду вспоминать до конца своих дней. Это было просто ужасно. Девчонка оказалась невероятно, неподъемно тяжелой и неудобной к переноске! Она была голой, а значит, скользила в моих руках и все время норовила сползти на землю. Я нес ее как маленького ребенка, прижав к себе, но вес ее не менее сорока килограммов, а для меня, едва только поднявшего на ноги и накачавшего мышцы дальние кроссы с таким обременением были еще событием запредельным. Тяжело мне было, ох, как тяжело! Ведь приходилось идти быстро, но еще и так, чтобы никто не заподозрил наличия у меня на груди голой девицы в бессознательном состоянии.