Евгений Щепетнов - Бандит [СИ]

Первый тобой убитый враг — это запоминается навсегда. Первый убитый ножом. Застреленные — не в счет. Иногда их даже и не видишь. То ли ты попал, то ли твой товарищ — упал враг, да и упал. Но когда ты бьешь ножом и видишь глаза своего противника, то, как из них уходит жизнь…это в тебе навсегда. Нет, я не блевал в тот, самый первый раз. Но запомнил.

— Собери ножи и забери дубинку. И пойдем! — командую я, Герда молча, слегка пошатываясь, исполняет, и мы идем по улице туда, где можно будет наконец-то расслабиться. Домой.

По дороге больше нас никто не беспокоит, хотя мне показалось, что я несколько раз чувствовал на себе чьи-то недоброжелательные взгляды. Уличные шакалы — они ведь чувствуют, на кого можно нападать, а на кого — нет. Шакал не может победить волка, а волк его — запросто. Тут главное выработать в себе уверенность в своих силах, абсолютную, непререкаемую уверенность в том, то ты победишь любого, кто заступит на твой путь. Сумеешь — и тогда ты спокойно пройдешь мимо толпы гопников, и они не посмеют тебя тронуть. Если допустишь в мысли хотя бы маленький отголосок страха — шакалы это почувствуют, и тогда берегись! Слабый — это пожива для сильного. Вот главный закон джунглей. И каменных джунглей — тоже.

У одного литературного персонажа утро началось с танцующей старухи. У меня — с грохота на кухне. И я подозреваю, что это такое грохнуло! Ох, моя медная кастрюля…похоже что настал твой час испытаний!

Тихо, очень тихо поднимаюсь, и стараясь не скрипеть половицами, иду по направлению к источнику звука. В руке — та самая палка с «клювом», которой меня вчера пытались запугать на свою беду. Ну так…на всякий случай. Вдруг злодеи сумели преодолеть защиту дома, ворвались в святая святых, на кухню, и сейчас чавкая жрут вчерашний суп! Коварству супостатов нет предела!

Герда стояла ко мне спиной, вернее — задницей, и подоткнув юбку так, что было видно и то, что я в общем-то и не хотел видеть, подтирала пролитое на пол. И я не смог удержаться. Ни одна особь мужского пола не сможет удержаться при таких обстоятельствах! Ну…мне так кажется.

От звонкого шлепка по голому заду Герда подпрыгнула едва ли не выше потолка, завизжала так, что у меня уши заложило, а потом метнула в меня тяжеленную чугунную сковороду с такой легкостью, что просто любо-дорого было смотреть! Конечно же я уклонился от зубодробительного снаряда, но если бы на моем месте был настоящий супостат — ему бы не поздоровилось. Молодец, чо уж…

— Спокойно! Свои! Всегда будь настороже! А то вот так подкрадутся… — нарочито серьезно сказал я — А то, что умеешь метать снаряды — это хорошо. Кстати, а ты готовить-то умеешь?

— Умею! — сердито буркнула Герда, и опасливо покосилась на палку в моей руке — А мне нож дашь?

— Дам — легко согласился я, и почесывая живот отправился на выход из дома. Уже на пороге оглянулся, спросил — А когда завтрак будет?

— Я откуда знаю — когда?! — все еще сердясь, буркнула красная, как помидор девушка — Ты бы мне показал, где тут у тебя кладовые, погреб или что-то такое. Я ведь ничего не знаю о доме!

— Мое упущение — согласился я — Пойдет, покажу. Только обуйся, и больше не ходи без обуви по улице. Во-первых, может поранить ногу и занести в рану заразу. А мне потом тратиться на лечение. Во-вторых, тебе зачем черные ноги с въевшейся в пятки грязью? Ты теперь благовоспитанная девушка, и должна соответствовать своему образу. Не какая-нибудь уличная замарашка, пора привыкать к чистоте и порядку.

И снова она покраснела, от самых плеч до макушки. Посмотрела на свои ноги и покраснела. Мда…как-то надо отучать ее от этого дела. Ишь, институтка какая-то, а не уличная попрошайка-воровка!

— Ты всегда так краснеешь? — спросил я небрежно, вернувшись в дом и выбрасывая Герде приготовленные Аурикой старые, но крепкие сандалии на завязках.

— С детства — созналась Герда, и…да, покраснела — Ничего с собой не могу поделать! Это сильнее меня!

И тут же сердито, с ненавистью добавила:

— Отчиму это нравилось. Он говорил, что я краснею как невинная девушка в первую брачную ночь, как будто в первый раз ложусь в постель. Ненавижу!

Она ринулась к столу, схватила чашки, ложки, начала их суетливо раскладывать по полкам, но я ее остановил:

— Погоди. Присядь. Хочу с тобой поговорить, прежде чем мы начнем нашу совместную жизнь. Вчера было некогда, и ты была не в том состоянии — после лечения, и после…ночного приключения. Но вот теперь, после отдыха, давай-ка мы и поговорим… Сядь за стол, не суетись.