Александр Изотов: Магия вето

Пехотинцы в кустах напротив вскочили, заорали на своём капитском космо-инглише. Я разобрал слова «орбита» и «удар».

Взыграл адреналин в крови, но я замедлил сердце — не время для истерик. И мне, и Андрею было прекрасно известно, что выбраться отсюда на своих двоих нельзя.

Толчковые псы артиллерии, мы для них — всего лишь «квадрат» на мониторе.

А ведь я так жить хотел, меня повышение ждало. И Алёнка там… Не скажу, что собрался жениться, но я к ней серьёзно присматривался.

Отцу давно не звонил…

Интуиция закричала раненым зверем, я вскинул голову. Всё то же звёздное небо, всё те же всполохи выстрелов «дестроера».

Но вот замерцала синяя звёздочка с голубым маревом — орбитальный снаряд. Звезда стала разгораться.

«Дестроер» перестал палить. Я, повинуясь чутью, вскинул винтовку, прицелился.

С брюха танка отвалилась капсула-глайдер. Вообще-то, она вполне могла поместить в себя пару пехотинцев из отряда, со всех ног бегущего к танку.

Но я знал, что сейчас произойдёт, ведь псарь псаря чует. Псионик, сидящий внутри танка, сейчас спокойно высадится в глайдер и унесётся к горизонту. Пехотинцы столько не стоят.

Палец лёг на курок. Там будет всего секунда, даже меньше, но я успею.

Мы вместе сдохнем, жжёный пёс!

Из «дестроера» выдвинулся манипулятор, и в капсулу действительно спустили груз. Только слишком миниатюрный для человека! Мой мозг успел замедлить время, чтобы рассмотреть серебристую сферу размером с футбольный мяч.

Я не выстрелил, потому что… просто растерялся.

— Твою псину! — вырвалось у меня.

Всё внутри заледенело, когда я понял, что ощутил от шара чёткий пси-след.

Невозможно! Псионическое поле неподвластно машинам, его нельзя обуздать!

Глайдер, выбив при старте облако пыли, унёсся по долине, а я вскинул голову к небу. Они должны знать! Надо сообщить этим псовым умникам.

Понимая, что сожгу имплант, а следом и мозги, я выбросил всю свою волю на одно единственное послание:

«Машина-псионик! Искусственный менталист!»

И не успел… Округа озарилась вспышкой, и мой имплант разом вскипел, даже боль не успела дойти до мозга.

Псионик чувствует свою смерть за секунду до неё.

***

Я хапанул воздуха, выгибаясь. Ничего не вижу, всё плывёт перед глазами.

— Твою-то псину! — вырвалось у меня.

Сразу перевернувшись, я опёрся на ладони, попал во что-то липкое. Вонь-то какая!

Тут же вернулась память, я едва не закричал, снова чувствуя жжение в затылке. Хотя нет, показалось — болит всё тело, но шея вроде целая.

Что это была за бомба?

Наши умники научились взрывать мозги псионикам? Жечь импланты? Если да, это меняет ход войны в корне.

Как и тот искусственный псионик у капитов. Меня до сих пор потрясало, что пси-поле теперь можно выкрутить на любую мощность поворотом ручки.

Псионики станут историей…

Я подогнул под себя колени, заёрзал пальцами, пытаясь на ощупь понять, где я. Да что за вонь?

Подо мной пол из рифлёных квадратиков, и мне кажется, это кафельная плитка. Кожа скользила по шершавому полу, и я радовался, что могу ощущать.

Живой. Как же наши умники хороши! Долбанули бомбой, но вот он я, живой, почти невредимый. Значит, вытащили меня!

Правда, я словно побитая собака — всё тело отзывалось многочисленными гематомами. Как будто мне повезло свалиться в обрыв, и долго кувыркаться по камням.

Или словно меня хорошенько отделали…

Меня что, капиты захватили в плен? Но как?! После орбитальной бомбардировки они могли захватить только кучку пепла!

— Он здесь!

— Давай, давай!

У меня немного отлегло. Нет, не капиты, это не космо-инглиш. Вроде нашего глобо-руса, но что за диалект?

Липкий страх проник в душу, и я удивился этому. Я ведь не боялся со времён учебки, где учили гасить страх на корню.

Когда от ужаса стопорится каждая частичка тела, и ты стоишь истуканом, словно жжёный псарь. Конечно, все знают истории, как адреналин помогает поднимать автомобили, но ступор — это тоже действие адреналина.

А ведь я не чуял импланта. Он был такой привычной частью, вроде уха или носа, а теперь словно вырвали кусок меня. Будто дыра в затылке. К счастью, наставники требовали от нас умения защищаться и без пси-способностей.

Не чувствую энергии. Может, я в режиме «берсерка» потерял её, и надо теперь восстанавливаться? Но почему я тогда ничего не помню?

— Что, думал убежать, чушка? — прогремело почти над ухом.

Я слушал голос, разглядывая свои ладони сквозь пелену в глазах. Изменённый глобо-рус, но я хорошо его понимаю, как родной язык.