Виталий Останин - Маркиз [СИ]

Само место было выбрано с умыслом. Чистое поле, просматривающееся на несколько ли в каждую сторону и равноудаленное от обеих наших армий. Чтобы никаких засад, ловушек и прочих подлостей устроить не удалось ни одной из сторон. Я, правда, переживал, что Чэн Шу, будучи Стрелком девятого разряда, попробует убить меня издалека какой-нибудь техникой или усиленной ци стрелой, но супруга отмела эту возможность.

— Это уже предательство, а не хитрость. Соверши он подобный поступок, союзники растерзают его за месяц.

Путь к месту встречи занял около получаса. За это время я чего только не успел передумать. Но в конце все же сумел себя успокоить и на переговоры прибыл со спокойным сердцем и отстраненным выражением лица.

— Стратег Вэнь! — с, казалось бы, искренней радостью воскликнул Чэн Шу, когда мы сблизились до десяти метров. — Как приятно видеть вас сегодня!

— Стрелок Чэн! — отозвался я в том же тоне, с удовлетворением отметив, как недовольно сложились губы тестя после моего обращения. Ну а фигли он думал? Что я его буду гуном называть, после того как он мой титул проигнорировал?

С ним было ровно сто человек, как и договаривались. Одаренных я насчитал троих, но вполне возможно, что кого-то разглядеть не удалось — все же мое чутье работало не как детектор.

Держалась его свита настороженно, но не агрессивно. Я обратил внимание на то, что с собой дядя Шу взял еще и парочку евнухов. Сейчас они как раз сервировали походный столик вином и закусками. Когда их работа была закончена, Чэн Шу указал на угощение рукой и произнес:

— Прошу вас, Стратег Вэнь, проходите к столу. Война между нами не является поводом отказываться от выпивки и закуски.

— Он точно не будет тебя травить, — сообщила мне Юлька, перед тем как я спешился.

— Ага. Предательство, а не хитрость. Я помню.

К столику мы приблизились одновременно, хотя я вот такой задачи для себя точно не ставил. Но вышло именно так. Не знаю, с чего бы такая синхронизация получилась? От разлитого в воздухе напряжения, должно быть.

«Ну что, рожи китайские! — накачивая себя злостью, подумал я. — Сыграем?»

— Зачем вы хотели встретиться, Стратег Вэнь? — принимая из рук евнуха пиалку с вином, спросил тесть. — Осознали свое положение и решили сдаться?

— Хотел продемонстрировать своей жене лицо ее отца, — отозвался я. — В последний раз.

На этот раз губы Чена Шу превратились в тонкую белую полоску, настолько плотно он их сжал. Но всего на секунду, вскоре он уже вновь радушно улыбался.

— Ах, жена! — произнес он мягко. — Этот ваш брачный договор, он ведь ничтожен, вы же понимаете? Я не давал согласия на брак.

— Все формальности уладили монахи, Стрелок Чэн. Прошу вас, не волнуйтесь по этому поводу. Подписанные бумаги переданы как в городской архив Пояна, так и в великий храм. Ваше согласие после соблюдения всех договорных этапов не было обязательным — лишь желательным.

Дядя Шу тут же закивал, словно сказанное мной ничуть его не расстроило. А я ведь знал, что это не так.

— Пусть так, пусть так. Через несколько дней это уже не будет иметь никакого значения.

Мы мило поулыбались этой неприкрытой угрозе. Выпили еще по наперстку вина. Продолжили переговоры.

— Так зачем вы здесь, Стратег Вэнь?

— Ради вашей дочери и моей драгоценной супруги я хотел предложить вам выход из этой ситуации.

— Мне? — рассмеялся Чэн Шу. — Вы?

— Да. Видите ли, Стрелок Чэн. Убивать отца жены сразу после свадьбы — это как-то чересчур даже для ситуации, когда вся наша некогда великая страна охвачена огнем гражданской войны. Как нам с ней жить после этого? Как растить детей? Что им говорить про дедушку, который обезумел настолько, что пошел войной, и его пришлось убить? Вы ставите меня в очень неудобное положение, Стрелок Чэн! Вы понимаете это?

У тестя задергался левый глаз. Уж не знаю, на что он рассчитывал на этой встрече, но таких речей услышать точно не ожидал. Пришлось целую минуту ждать, прежде чем он ответит.

— Серьезно, Стратег Вэнь? Вы на самом деле рассчитываете прожить так долго, чтобы увидеть детей?

— И внуков тоже, почтенный. Поэтому хотелось, чтобы и вы своих смогли на руках подержать. Не ради этого ли живет человек?

Наконец мой собеседник не выдержал. На лице его появилось высокомерное выражение.

— Ты глупец, — с ленцой кота, который прижал лапой мышь к полу, произнес он. — Мнишь, что сможешь выкрутиться из того положения, в которое сам себя загнал гордыней? Твоя армия, может быть, и сильнее моей, но за твоей спиной мои союзники! У меня превосходство втрое! Мальчишка!