Виталий Останин - Беглец [СИ]

«Молодой господин», значит. Не хоу, не Стратег — молодой господин. Такое обращение можно использовать к тому, кто младше тебя, но близок по статусу, к сыну своего друга (опять же, равного по положению), к достигшему значимых успехов мастеру или чиновнику. Оно позволяет опустить титул или профессиональную принадлежность и устанавливает другой уровень доверительности. Примерно как если бы в родном для меня обществе Ма Вэньхуа предложил продолжить разговор на «ты», но без панибратства.

— Прошу, не волнуйтесь, господин Ма Вэньхуа, я совершенно не устал. Вы можете полностью располагать моим временем, для меня это большая честь!

Говоря это, я сделал еще одну попытку поклониться — именно попытку, и не слишком настойчивую, — но был остановлен твердой рукой правителя Улина.

— Тогда прошу, выпейте со мной, молодой господин Вэнь Тай!

Тут же, хотя он и не отдавал никаких приказов, несколько человек метнулись и сервировали столик питьем, закусками, а следом приставили к нему три низких стула. Прямо в тронном зале, надо же! Не по канону! Хотя на то Ма Вэньхуа и правитель, чтобы в своем дворце устанавливать собственные правила.

— И представьте мне эту очаровательную молодую госпожу!

До этого все вели себя так, будто никакой спутницы за моей спиной не было. Так, хвостик какой-то.

— Госпожа Ноу Ниу, моя спутница.

Улинский хоу выразительно вскинул брови. Мол, спутница? Просто спутница? Ай-ай, молодой господин Вэнь Тай, нельзя же приличной девушке давать такой неопределенный статус! Еще кто-нибудь (но не я, не я!) подумает что-нибудь. А вы ведь, хоть и формально мертвы, все еще женаты.

Ага, ответил я ему взглядом. Все сложно. Поэтому спутница. Вот посидим сейчас, пообщаемся, поймем, что тебе нужно, и вот тогда, возможно, я скажу тебе больше.

Ну, это уж как пойдет, сказали его глаза. Но фактик интересный. Не только мне, ой не только! Стоит ли госпоже Чэн Юэлян знать о вашей компании в путешествии?

Это уж вам решать, улыбнулся я. А я буду решать по вашему решению.

Ах, какой вы приятный собеседник, когда молчите, молодой господин Вэнь Тай!

И вы, господин Ма Вэньхуа!

Слуги встали за стульями, помогая нам сесть. Разлили вино. Ма Вэньхуа толкнул тост, суть которого сводилась к емкому генеральскому «Ну, с приездом!», и первым опрокинул в себя содержимое чашечки-наперстка. Я без малейшей задержки повторил его движение.

Яда не боялся. Еще по пути во дворец мы с Лисицей обсудили этот вариант, и она заверила меня, что способна нейтрализовать любую отраву. Да и смысл нас травить — можно было и более простым способом все закончить.

За три рюмки мы прошли все необходимые формальности. Как дорога? Да, нормально, разбойники только. М-да, настоящий бич нашего времени. У меня-то в Улине такого нет, а вот на землях соседей!.. Да, тихо у вас тут — как удалось такого добиться? Любовь и забота, молодой господин Вэнь Тай, любовь и забота.

На четвертом тосте прощупывание закончилось, и правитель уезда решил-таки перейти к делу. В том, что оно было, я не сомневался — с фигов бы ему с такой помпой обставлять наш визит? Бухнуть, что ли, не с кем?

Нет, он хотел не просто поговорить. Улинский хоу желал еще и продемонстрировать кому-то, что некий небезызвестный на югах Стратег посетил его город, а там его приняли по высшему разряду, не убили, не отравили, а напротив, напоили и накормили. Кому он это показывал? Его первый вопрос и был ответом.

— Ваш тесть, гун Чэн Шу, написал мне, что вы собираетесь в мой город, — сказал он.

Что, кстати, довольно откровенное заявление для высокоуровневого китайца — Ма Вэньхуа был Секретарем девятого разряда. Обычно-то они карты предпочитают держать закрытыми до последнего момента. Да и сам выбранный правителем Путь указывал на то, что каждое произнесенное слово имеет смысл.

Раз сказал то, что сказал, значит, хотел. Никаких толкований. Значит, и мой ответ должен быть таким же.

— Наверняка он выражал искреннюю заботу о моем здоровье? — в тон ему ответил я.

— Даже жизни, — не разочаровал меня улинский хоу.

— Он так заботится о муже своей младшей дочери.

— Все отцы таковы.

В принципе, добавить больше нечего. Он знает, я знаю, он знает, что я знаю… Блин, эту песню можно крутить, как попсу по радиостанции — бесконечно.

Помолчали. Слуги разлили по пятой. Если бы вино не было таким смехотворно слабым, а пили бы мы из посуды побольше, меня бы уже покачивало. А так я лишь легкое и приятное тепло в животе ощущал.