Владимир Матвеев - Каракал

— Ты можешь быть полезен мне, оставаясь прикованным к стене, — направляясь к ним, сказал парень. — Я не знаю вас, вы меня. Причин доверять друг другу у нас нет. Но ты можешь сделать первый шаг к тому, чтобы такие причины появились, — подойдя на расстояние пяти метров, он остановился. — Рохос, я правильно расслышал твое имя?

— Да, воин, — кивнул огр. — И как же я смогу помочь тебе, будучи прикованным?

— У мага рабы, слуги, охрана или еще кто-то, кто может мне помешать отделить его голову от тела, есть?

— Нет, — покачал головой смесок. — Воремара, как я понял, ты убил. И кроме нас, — он указал головой сначала направо, а потом налево, где были прикованы гарпия и демонесса, — никого нет. Если не считать йахинов. Сколько их, я даже не знаю.

— Йахины — это…

— Их еще называют истинные рабы, — предупредил его вопрос огр.

Возможно, Матвей и не придал бы этим словам значения. Ну, рабы, ну и что? На земле тоже был период, когда рабство как система общественных взаимоотношений было широко распространено. Очень мало было стран, что могли бы похвастаться в конечном итоге, что смогли избежать такого позорного явления в своем прошлом. И, кстати, само рабство по земным меркам окончательно было отменено совсем недавно — в девятнадцатом столетии. А в некоторых странах и вообще в двадцатом. И то, если говорить об официальном его запрете, а неофициально людьми как торговали, так и продолжают торговать. Это бизнес, только криминальный, как та же наркоторговля. Но ведь есть еще и официальное рабство. Просто рабство в обычном его понимании на Земле заменили рабством финансовым, в состоянии которого живет почти все ее население.

Но дело было совсем не в этом. После слов Рохоса в голове Матвея всплыли знания, которые, казалось, были с ним всегда.

Йахины — очень похожие на людей разумные. Разве только уменьшенная их копия. Такие двенадцати-четырнадцатилетние ребятишки с лицами взрослых людей, единственным предназначением которых было служение. Они были почти как самураи. Если дословно переводить значение этого земного слова, то оно тоже означало служение. Вот только разница с самураями была не просто большая, а кардинальная. Йахины не принимали насилия над разумными. Оно было чуждо самой их сути, чем и пользовались работорговцы, у которых они были самым распространенным и востребованным товаром. Никто не откажется от смирного, покорного и исполнительного раба, который никогда не взбунтуется, не сбежит и выполнит любую прихоть хозяина. Ну, естественно, все, что не касается насилия.

Вот только все разумные Абидалии или забыли, или, скорее всего, не знали одной тонкости. Йахин, если попытаться, как и в случае со словом самурай, дословно перевести его значение, означало подлец. Только происходило оно не от слова «низший», а от слова «подле» — те, что всегда были рядом. Рядом с приамами.

Осознав все это, Каракал неожиданно почувствовал стойкое отвращение ко все разумным, что населяли этот мир. Даже его женушки были удостоены своей порции презрения. Он-то все думал, что за ребятня ходит в их особняке. Не бегает, не кричит, не играет, как это должно быть с детьми, у которых энергия постоянно бьет через край, а постоянно занята общественно полезным трудом: моет окна, протирает пыль, помогает на кухне, таскает воду, ну и так далее. А оказалось вон оно что, тоже послушных рабов захотелось.

Правда, в следующий момент Альтива и Хэльда были почти реабилитированы, поскольку вспомнил, что относились к йахинам в доме Суворс очень даже хорошо. По крайней мере рабского, в прямом понимании этого слова, отношения к ним он не заметил. Да и те вели себя, как обычная прислуга, которая просто очень любит свою работу.

Все эти мысли пронеслись в голове Матвея скоростным «Сапсаном» мимо тихого полустанка, а в следующий момент он почувствовал, как к его разуму снова прикасается ментальная нить, идущая от демоницы. Только в этот раз воздействие на сознание было комплексным. Вместе с легкой и приятной щекоткой невесомым перышком парень ощутил воздействие и на обычные органы чувств. Нос уловил сладкий возбуждающий аромат, а, повернувшись в ту сторону, с которой он шел, увидел подернутые поволокой глаза демоницы и услышал ее бархатный голос:

— Воин, освободи меня. Я смогу тебе помочь.

В этот момент Каракал почувствовал, как на его лице появляется дебильная улыбка, рот открывается и из него вот-вот закапает слюна, а в штанах, единственной одежде, что сохранилась на нем, в районе паха стало неожиданно тесно.