Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс». Самый трудный день

Осмотрев издали руины, Геринг велел ехать к расположенному тут же на Вильгельмштрассе министерству авиации. Но он обнаружил на его месте только груды битого кирпича. Где-то там, под грудой обломков, покоились тела верных его соратников: Эрхарда Мильха, Эрнста Удета, Ганса Ешоннека и еще десятков опытнейших штабных офицеров.

В Цоссен Геринг не поехал, намереваясь сделать это чуть позже. Большевики ударили по штабному комплексу ОКВ с особенной яростью, и, судя по донесениям, местность там превратилась в лунный пейзаж. Вместо этого он побывал на руинах Силезского вокзала, в щебень разрушенного во время второго налета, случившегося примерно через полчаса после удара по административным зданиям в центре Берлина. Одновременно с Силезским были уничтожены также и другие крупные вокзалы немецкой столицы: Лертский, Гезундбруннский и Зюйдкройцский.

В руинах лежал также и центральный берлинский аэропорт Темпельхоф, самый крупный аэропорт мира, способный принимать до шести миллионов пассажиров в год. Новое здание его было построено к Берлинской олимпиаде 1936 года. И вот эта краса и гордость Третьего рейха после удара русских бомбардировщиков в считаные минуты превратилась в груду дымящихся развалин. Выстроившиеся на летном поле Ю-52 с опознавательными знаками «Люфтганзы» тоже частью были сильно повреждены, а частью полностью уничтожены. Воронки от бомб, бесформенные лохмотья дюраля и разбросанные в стороны обугленные кочерыжки моторов. И черная копоть, парящая в воздухе после пожара на бензохранилище, который никто даже и не пытался тушить.

Судя по рассказам очевидцев, во втором налете участвовали невероятной величины стреловидные краснозвездные самолеты, на огромной скорости промчавшиеся над Берлином и с удивительной точностью высыпавшие на свои цели дождь двухсотпятидесяти- и пятисоткилограммовых бомб. При этом рев их моторов заглушал грохот рвущихся бомб.

Берлинское ПВО, к тому моменту приведенное в полную боевую готовность, ничего не могло поделать с этой новой напастью. Большевистские самолеты двигались быстрее, чем расчеты Flugabwehrkanone успевали поворачивать свои орудия, и немногочисленные зенитные снаряды бессильно рвались где-то позади и в стороне от бомбардировщиков, увеличив сыпавшимися на город осколками в немецкой столице количество жертв.

И всюду одно и то же: воронки, щебень, обломки кирпича, камня и бетона. Разбор завалов только начался, и пока было неясно – сколько времени полиции и пожарным потребуется на то, чтобы извлечь живых и мертвых из-под обломков.

Жаркое лето требовало как можно быстрее похоронить тела погибших берлинцев, чтобы в разрушенной столице не началась эпидемия, которая, как когда-то в Средние века, чуть не обезлюдила столицу Тысячелетнего рейха.

Но больше всего Геринга потрясли не трупы и разрушения, а лица и глаза живых берлинцев, застывшие и потерянные. Совсем недавно они восторгались успехами вермахта и пели осанну рейхсмаршалу, пока война бушевала где-то далеко от Германии. Под бомбами люфтваффе рушились и горели дома в Гернике, Варшаве, Роттердаме и Лондоне. Но сейчас смерть пришла в города Германии, и настроение немцев изменилось. Нет, пока еще не кричали: «Распни его!» Копающиеся в руинах берлинцы, пытавшиеся найти среди обломков тела своих родных и близких, только молча провожали кортеж Геринга потухшими взглядами и снова, как зомби, принимались за разбор завалов.

Конечно, Толстый Герман был наркоманом и мерзавцем, бесстыдно грабившим музеи и картинные галереи в оккупированных Германией странах, с легкостью готовым обречь на смерть и страдания миллионы французов, голландцев, бельгийцев, англичан и унтерменшей-славян. Но немцы были для него своими, и для них он совсем не хотел подобной судьбы. Рукотворный берлинский апокалипсис, который устроили в столице рейха большевистские самолеты в это воскресное утро, поразил его прямо в сердце. Еще недавно сияя, по выражению Роберта Лея, как начищенный медный таз, он во всеуслышание заявил, что ни одна бомба не упадет на Германию. А если и упадет, то любой может назвать его Мейером. И вот, не успела начаться война с большевиками, как на Берлин обрушился град русских бомб, неся с собой смерть и разрушения.

А на Восточном фронте, судя по поступающим оттуда отрывочным сведениям, дела тоже складывались из рук вон плохо. Через несколько часов с начала боевых действий от 2-го воздушного флота осталось не более пятидесяти самолетов. Командующий флотом, генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг – Смеющийся Альберт – вместе с частью своего штаба погиб во время удара крупнокалиберной артиллерии противника по приграничному аэродрому Тересполь. Большевистская авиация в полосе действия группы армий «Центр» чувствовала себя свободно, бомбя и штурмуя бронетехнику и пехоту вермахта.