Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс». Самый трудный день

Вдыхая густой соляровый угар, который сейчас был для него слаще запаха дорогих духов, генерал Чуйков подумал, что завтра немцам будет хреново. Они столкнутся и с этой мощью брони и крупных калибров, и со ста шестьюдесятью тысячами бойцов и командиров его армии, которые в данный момент уже занимают оборону по линии государственной границы.

Впрочем, все это будет завтра. А пока не наступил рассвет, они с полковником Сандаловым много еще чего должны успеть. Если Родина доверила им отразить наступление одного из самых лучших немецких генералов, то они должны сделать все возможное, чтобы оправдать ее доверие.

Появившийся поздно вечером на пороге хрущевской квартиры курьер с пакетом не удивил главу Компартии Украины. Все-таки Никита Сергеевич, за глаза прозванный товарищами Клоуном, был видным партийным и государственным деятелем, а таких людей из Кремля могут побеспокоить в любое время дня и ночи.

Удалившись к себе в кабинет и вскрыв пакет, Хрущев из записки за подписью Поскребышева узнал, что на завтрашнее утро назначено экстренное заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором он обязательно должен присутствовать, и что на аэродроме в Борисполе его уже ждет готовый к вылету самолет с опытным экипажем.

Хрущев был встревожен, Хрущев был напуган, да нет, он был просто в панике. Такой вызов мог означать все что угодно – от перевода с повышением в Москву до внезапного ареста прямо на столичном аэродроме. В последнее Хрущеву верилось больше. Были уже, знаете ли, прецеденты.

Кроме всего прочего, Никита Сергеевич не был клиническим имбецилом, каким он старался казаться товарищам по партии, для того чтобы его не сожрали в ходе одной из многочисленных политических интриг. Не столько умный, сколько хитрый и подлый, он давно поставил себе цель забраться на самую вершину партийной пирамиды власти, но прекрасно понимал, что при живом Сталине это попросту невозможно. Интрига была долгой, тайной. На своем пути наверх, начавшемся двенадцать лет назад с учебы в Промакадемии, Хрущев не жалел никого, ни врагов, ни, в особенности, бывших друзей-троцкистов.

Попав в Москву и занесенный там в список партноменклатуры, он ступенька за ступенькой, шаг за шагом стал подниматься по карьерной лестнице. Выдвиженец Лазаря Кагановича, Хрущев был готов есть из всех корыт разом: секретарь парткома Промакадемии, 2-й, а затем и 1-й секретарь Московского горкома ВКП(б), с совмещением должности 1-го секретаря Московского областного комитета. В Москве он обретался до февраля 1938 года, после чего был переведен в Киев на свою нынешнюю должность, вместо отозванного в Москву и впоследствии репрессированного Станислава Косиора.

Хрущев убрался из Москвы вовремя – всего через полгода ежовщина была разгромлена, сам Ежов арестован и позднее расстрелян. Под расстрел попал и комиссар госбезопасности 1-го ранга Станислав Реденс, бывший начальник УНКВД по Московской области и, по совместительству, муж свояченицы Сталина Анны Аллилуевой. В две руки Никита Сергеевич и Реденс репрессировали в Москве и Московской области десятки тысяч людей. Хрущев требовал увеличить «лимит» на расстрельные приговоры. Он додумался даже предложить Сталину провести показательные расстрелы «врагов народа» на Красной площади, но вождь тогда одернул Никиту, сказав ему: «Уймись, дурак!»

Никита Сергеевич отсиделся в Киеве, когда Берия зачистил ежовскую банду. О нем тогда либо просто забыли, либо сочли неопасным. Клоун он и есть клоун. Впрочем, и сам Никита Сергеевич тоже старался как мог, с удвоенной силой включившись в разоблачение своих вчерашних друзей, одновременно налаживая новые связи. Одних только членов партии с санкции Хрущева в 1938–1940 годах на Украине было арестовано около ста пятидесяти тысяч человек.

Но потом все пошло как-то не так. Уже налаженные им связи беспощадно обрубались, нужных ему людей понижали в должности, переводили на другие посты, а то и вовсе арестовывали как троцкистов. В феврале этого года с должности наркома внутренних дел Украинской ССР был снят Иван Серов, с которым у Хрущева наладились, гм, «доверительные» отношения. Серов не докладывал в Москву о разных мелких шалостях Хрущева по своей линии, а тот, в свою очередь, закрывал глаза на разные нарушения социалистической законности со стороны НКВД.

Все изменилось, когда Серова сменил присланный из Москвы бериевский волчара Сергиенко, который сперва был первым замом Серова, а потом и сам занял пост наркома. Никита Сергеевич сразу же почувствовал себя, как муха, накрытая стаканом. Жужжать можно сколько угодно, а больше – ни-ни. В нашей истории, потом, придя к власти, Хрущев в 1954 году отомстил Сергиенко, лишив его званий и наград, под предлогом неквалифицированного руководства органами НКВД во время Киевского окружения 1941 года.