Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Битва за Рим

От удара в глазах помутнело. Колени подогнулись, по инерции меня отбросило вперед, на один из столов в гостевой комнате, который волей случая оказался пустым этим утром. Возможно, это, наряду с моей чугунной черепушкой и слабым ударом бьющего, спасло меня в тот миг. Окажись враг прозорливее, и бессознательное тело наверняка бы уже лежало на полу у выхода из таверны. Я перевернул стулья, опрокинул стол, пытаясь поймать равновесие, но не устоял на ногах и рухнул на пол. С силой зажмурился, пытаясь прийти в себя. В висках застучал пульс, поэтому я не слышал, что происходило вокруг. Я попытался выхватить меч, но рука после пропущенного удара скользнула по воздуху. Вестибулярный аппарат восстановился не сразу. Прошли какие-то мгновения, но мне казалось, что минула целая вечность, прежде чем я собрался в кулак, нащупал ножку перевернутого стола, буквально вслепую выставил его перед собой, словно щит. Реальность обрушилась на меня, будто гром, в голове словно переключился какой-то выключатель.

– Поганая скотина…

Слова принадлежали хозяину заведения Гаю Арту, старшему. Щурясь, всматриваясь сквозь постепенно проясняющуюся пелену, я увидел приближающиеся ко мне силуэты. Арта-младшего я узнал по его животу, а Арта-старшего по широким плечам. Отец держал в руках меч и всерьез намеревался прикончить меня, тогда как его нерасторопный сынок был вооружен ножом, который он перекладывал из одной руки в другую. Пятясь, я врезал ногой по столу, который отлетел в старшего Арта, угодив ему в область паха. Хозяина согнуло пополам, он скривился и пуще прежнего заверещал благим матом. Арт-сын, понимая, что я прихожу в себя ударил ножом. Боковым зрением я заметил осколки кувшина, разбросанные под ногами повара. Должно быть, кувшином незадачливый сынок ударил меня со спины. Я схватил первый попавшийся под руку стул, ударил наотмашь, попал Арту по коленной чашечке. Рука потянулась к мечу, и в следующий миг я выхватил гладиус. Острое лезвие вспороло повару, который так и не стал лукулловским легионером, брюхо, к коленям Арта вывалились кишки. Отец, наблюдавший за всем этим со стороны, взревел:

– Раб, я убью тебя!

Забыв о боли в паху, он выпрямился и на удивление резво атаковал. Несмотря на почтенный возраст, Арт сохранил прежнюю пластику и мощь, которую он закладывал в свои удары. Явным преимуществом хозяина было то, что я до сих пор не пришел в себя. Мои рефлексы притупились, скорость упала, а значит, шансы Арта в этом бою заметно выросли. Я пропустил первый брошенный Артом удар, и если бы хозяин таверны оказался немного точнее, а не бил наотмашь, без расчета, будучи охваченный гневом и желанием отомстить за смерть сына, то рядом с поваром могло оказаться мое тело. Однако стремление Арта одним ударом поставить точку в нашем споре сыграло против ветерана. Удар пришелся по касательной и разрезал кожу на моей груди. Я отшатнулся, кровью пропиталась новая туника. Рана была не опасной, но неприятной. Арт атаковал второй раз, я с трудом парировал брошенный прямой выпад, едва удержал меч, ускользнул в сторону. Проскочила мысль, что следующий удар ветерана может поставить точку в нашем споре. Однако Арт вдруг замер, изо рта хозяина каупоны хлынула кровь, он издал нечленораздельные звуки, мышцы ветерана свело судорогой. Горло Гая проткнула холодная сталь клинка. Удар пришелся с затылка, навылет. В один миг Арт рухнул, словно подкошенный, на пол, не выпуская гладиус из рук, содрогаясь в конвульсиях.

– Ты в порядке, Спартак?

Передо мной появился Рут. Гопломах пристально посмотрел в мои глаза, пытаясь понять, соображаю ли я хоть что-нибудь.

– Мне хорошо досталось, но уже лучше, – заверил я.

Рут выразительно кивнул.

– А теперь осмотрись, – усмехнулся он, вытирая о тунику Арта его же алую кровь.

Только сейчас я увидел, что происходило в гостевом зале таверны. Нарок, Митрид, и Тукран вскочили со своих мест и с клинками наголо стояли вокруг стола, за которым мы трапезничали. Митрид схватил за волосы Кагита, взяв бедолагу в заложники. Он прислонил лезвие своего гладиуса к шее декана, который было попытался сопротивляться, но ничего путного из этой затеи не вышло. Меч Кагита валялся под столом. Зная Митрида, я удивился, почему декан до сих пор остался жив, а не лежит на полу с перерезанной глоткой. Впрочем, ответ на мой вопрос нашелся сразу же. Контубернии стражников не торопились атаковать, деканы не отдавали приказов, ведь в руках рабов находился сын начальника караула! Упади с его головы хотя бы один волос, им всем придется несладко, ответственность за его смерть полностью ложилась на их плечи! Стража вскочила со своих мест, обнажила клинки, но стоило Митриду приложить лезвие своего меча к горлу Кагита, мигом засунувшего язык в задницу, запал стражников мигом сошел на нет.