Алексей Герасимов - Царь-дедушка (СИ)

— Брат Шаптур говорил, что вы поясницей маетесь. — вздохнула она. — Решила, вот, шерстяной платок вам на такие случаи связать.

— Очень с твоей стороны мило и любезно. — а главное, блин, неожиданно. — И зачем же ты призывала его? Не захворала ли?

— Ничего существенного. После заседаний совета, бывает, у меня побаливает голова — Шаптур считает, что это от спертого воздуха и шума, советовал больше бывать в дворцовом саду, или хотя бы почаще проветривать покои. — Валисса усмехнулась. — Сказать по правде, это помогает куда лучше, чем пиявки, кровопускания и уксус на виски, чем меня обычно потчевали ранее. Но вы, верно, пришли не хвори обсуждать?

— Ты женщина еще молодая, с тобой много на эту тему не наговоришь. — усмехнулся я.

Можно было бы конечно про чисто женские болячки поболтать, растяжки после родов и тому подобное, но, вот положа руку на сердце, что-то меня на такое не тянет. И в прошлой жизни не тянуло тоже.

— Ну уж, скажете тоже, Лисапет — молодая. — насмешливо фыркнула царевна. — Старшие дети со дня на день в совершенные лета войдут, да и Утмиру до этого недолго.

— Ну и не старуха далеко, вполне себе интересная особа. — я вздохнул. — И вот в связи с этим есть одна не самая, увы, приятная тема для беседы.

Валисса посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом, затем тоже вздохнула, и отложила вязание.

— Лисапет, если вы намерены повторно выдать меня замуж, то я, учтите, скорее брошусь с вершины дворца. — твердо произнесла она.

Ничего себе у невестушки ход мысли-то! Неожиданное предположение, в высшей степени, да-с… Хотя, в целом, идея не такая уж и плохая, как по мне. Я имею в виду спрыгнуть с вершины Ежиного гнезда, само-собой.

Правда, если она случайно, несколько раз подряд, упадет с дворцовой крыши, то внуки, скорее всего сильно расстроятся. А расстроенным детям не так уж тяжело внушить, кто их мать до такого довел — особенно, если это правда, — и сделать врагами одного весьма пожилого, битого жизнью и молью, экс-монаха. И на что мне, спрашивается, такое большое царское счастье, ослепительное, как встреча с граблями в темном сарае?

Нет уж, пущай живет.

— Думается мне, маловато ты все же покои проветриваешь. — хмыкнул я. — Иначе еще до того, как заговорить, поняла бы, что ерунду сморозить собралась. За кого б я тебя выдавать-то стал, скажи ради Солнца? Ты же мать наследника престола, тебе замуж иначе как за царя и идти-то невместно — чести всей Ашшории урон. А в окрестных землях из холостых самодержцев один я, старый, остался.

Валисса вполне заметно вздрогнула. Буду льстить себе надеждой, что это невестка перспективой воодушевилась, а не передернуло ее.

— Ну а поскольку я, ко всему прочему, еще и монах, то свадьба наша с тобой состояться никак не может. Даже если бы я ее и хотел. Это во-первых. — я откинулся на спинку кресла. — Во-вторых, опять же, если бы я и подумывал тебя за кого-то отдать, а это, поверь, не соответствует истине…

Во-во-во, выдыхай бобер, выдыхай!

— …так делать этого до тех пор, пока твои сыновья не войдут в совершенные лета, нельзя ни в коем случае. Сироты же должны принадлежать дому своего отчима, на правах родных сыновей. Кто на трон-то тогда сядет, когда меня Смерть приберет? Да и Тинатин я бы тоже на правах царской внучки пристроить предпочел — царевны, они товар ходовой но дефицитный, разбрасываться ими не стоит. Ты, кстати, насчет ее-то замужества думала что-то уже? Я уже неделю как тебя просил изложить резоны по этому поводу.

— Думала, разумеется. — вздохнула Валисса. — Не так-то и просто придти к какому-то мнению на сей счет. Все… переменчиво нынче так, неопределенно. Кто нашей семье друг, кто враг? Поди знай… Одно скажу точно — родниться с соседними царствами нынче неуместно.

— Ну это да, зачем Асиру конкуренты?, — кивнул я. — Есть у меня, правда, пара кандидатов, таких, чтобы ты с дочерью виделась часто… Но это покуда терпит. Ладно, подумай покуда еще, может какую неожиданную мысль мне подашь.

Я вздохнул.

— О Тинатин поговорим позже. Сначала все же о тебе.

Невестка снова напряглась.

— К тебе, говорят, последнее время частенько заходит Зулик, князь Тимариани.

— Заходил несколько раз. — с достоинством кивнула Шехамская Гадюка. — А отчего вас это удивляет, Лисапет? Он — главный министр, нам есть о чем поговорить. В плане обустройства царского двора — в том числе. Князь Хатикани, он, скажу вам честно, человек исполнительный, но недалекий. Или у вас есть сомнения в его верности?