Алексей Герасимов - Царь-дедушка (СИ)

Запахи столовой, когда мы туда вошли, заставили мое пустое брюхо самым не царственным образом заурчать, однако Валисса — о, чудо!, — на это ни ухом не повела. Все внимание ее оказалось приковано к столу, и чем дальше, тем больше растерянность проступала на ее лице.

— Что… это?, — наконец вымолвила она, указывая на блюда в самом центре стола. — Речная рыба? Обыкновенная?!

— Не просто речная рыба, дорогая моя. — ответил я, усаживаясь за стол. — Это первая в жизни добыча ваших сыновей, вернее малая ее часть. Как видите, мальчики уже вполне способны позаботиться о собственном пропитании. Я, сказать по чести, испытываю за внуков некоторую гордость.

Царевичи польщено зарделись.

— Кстати, — я насадил на кончик ножа один из кусков, и, традиционно уже проигнорировав прислуживающих за столом слуг, переложил его на тарелку, — напрасно морщите нос, Валисса, это, коли правильно сготовить, довольно вкусная вещь. А чуть попозже, когда царевичи начнут выезжать на охоту, они нас и дичинкой завалят.

— Матушка, отведай!, — взмолился Утмир. — Мы еще до рассвета встали, чтобы порыбачить!

— Тоже мне нашли подходящее занятие для членов царской семьи. — отрезала царевна, но кивком все же велела слуге положить кусок и ей.

— А чем оно дурное?, — парировал я. — Заодно познакомились с основами управления лодкой на веслах и под парусом. Уже хоть примерно представляют, что такое флот, и насколько там все непросто.

— Они что же, — Шехамская Гадюка аж задохнулась от возмущения и, полагаю, волнения, — выходили из устья Поо в море?!

— Насколько могу судить по улову — нет. — отозвалось мое величество флегматичным тоном и отправило в рот кусок рыбы.

Все, когда я ем, я глух и нем, так что уйди старушка — я в печали.

Далее обед прошел в теплой и дружеской обстановке: я лопал, наверстывая просран… гм, практически пропущенный завтрак — старался, правда, налегать на блюда попроще, — Асир с Утмиром с восторгом рассказывали об утреннем приключении, Тинатин восторженно охала и беззлобно подтрунивала над младшими братьями когда те совсем уж завирались, а Валисса все больше тихонько, с грустью в глазах вздыхала. Выросли детки, у подола больше не удержишь.

Лишь под самый конец, когда я наказал внукам первым делом поздравить Ваку из Трех Камней с удачным сватовством, царевна снова обрела себя.

— К лицу ли им становиться кунаками простого гвардейца?, — кисло поинтересовалась она.

— Ну, во-первых, не простого, а десятника и их наставника. — ответил я, поднимаясь. — А во-вторых, жизнь, она штука долгая, и повернуться может самым неожиданным образом. Может это и не пригодится мальчикам никогда, а может и — как знать?, — жизнь когда-то спасет.

На выходе из столовой, когда я собрался идти переодеваться к грядущему заседанию совета министров, меня перехватил Папак из Артавы и доложился, что брат Шаптур, по моему приказанию, прибыл.

— Прекрасно, просто превосходно. — похвалил я кастеляна-распорядителя. — Сообщи Шедаду, князю Хатикани, что сей просветленный муж займет должность начальствующего над дворцовыми лекарями. Ну и брата Шаптура ко мне проводи, хоть поздороваемся.

Переодевался я снова сам, остановив свой выбор на свежепошитой лейб-портным сутане. Не то чтобы я вот так всем хотел напомнить, что гвардия меня государем-иноком прозывает, просто сравнительно с тяжелыми одеждами из драгоценных тканей, которые царю по статусу положены, это облачение достаточно свободное, удобное, легкое да и, честно говоря, более привычное. Ну а то что из дорогущего шелка пошита, так я все ж таки монарх — имею право, наверное, на маленькие привилегии.

Пока я переплетал косу Князь Мышкин сидел на спинке кресла и одной лапой пытался мне в этом занятии мешать — видать думал, что это я с ним так играю, — но едва открылась дверь, как кот перебрался мне на плечо и приготовился начать охотиться на нового посетителя.

Брат Шаптур выглядел уставшим и осунувшимся, и что-то мне так кажется, не только от дороги. Я сразу сделал себе в памяти пометочку разобраться, в какой-такой монастырь его примас запихал и чем при этом думал.

Впрочем, узрев меня, монах-целитель мигом просветлел лицом и, кажется, даже чуточку помолодел.

— А-а-а, брат Прашнартра, ты тоже в столице!, — воскликнул он, и шагнул вперед, раскидывая руки. — Дай я тебя обниму, старый ты склочник!

Румиль, окончательно приставленный к должности смотрителя царского кота и отчаянно робеющий в моем присутствии, теперь и вовсе тихонько ойкнул и выпучил глаза.