Михаил Челиста - Изгой [СИ]

— Ой, Илюш, там… Умом можно тронуться. У Ксюхи там… десятая знакомая. И у той подружки… Ой, то ли муж, то ли они так, в гражданском браке, то ли… Вобщем спят вместе. Так он у неё полицейский, сержант.

Ненадолго уходит в себя и потом вновь:

— У Ксюхи ведь не понять, как сорока, прям… То ли он знал их, то ли тоже что-то с кредитом, то ли они ему должны были... Ой, ладно. Вобщем он где-то рядом был когда их нашли…

— На улице.

Мне всё понятно и я готов слушать дальше. Но Даша застывает. У неё, от вновь и моментально наступившего бессилия, от того, что никак не может со мной совладать, опускаются плечи:

— Изоев…

Да уж, держится на нервах и всё очень близко — сиюсекундная смена погоды. Тон в преддверии слёзного дождя и беззащитный взгляд:

— Я тебе целый час об этом говорю, а ты… Издеваешься.

— Дашек, ну подожди, ну чего ты сразу. — всеми фибрами лица стараюсь угадать. — На улице нашли?

Даша ладонями прихлопывает себя по коленкам и слёзно всхлипывает:

— Хы. — но это не то, нет. — Да ты что, Изоев, в самом деле издеваешься?!

Поднимает, повлажневшие глаза вверх, а потом снова на застывшего меня и укоризненно, и уже слёзно продолжает:

— Нет, это невыносимо. Ну почему же на улице-то? Я же тебе всё время говорю, целый час рассказываю, что их нашли в квартире… В их квартире, они же голые все были… — и удержав слёзы, опять всплёскивает руками. —Ну, что с тобой сегодня, прям как глупенький.

— Нет, Даня, теперь понятно… Сержант нашёл.

Сейчас-то ведь угадал? Глядя на неё, чувствую, что наверняка угадал. Уж в этот-то раз её нервическое состояние должно перелиться через край:

— Изоев! Да что ж с тобой такое-то?! — ну точно. — Я и так вся на нервах! Ксюха там со своими ужастиками! Не понять у неё ничего, как дура несчастная! В зелёной блузке своей дурацкой, какой-то. И ты ещё со своими... глупостями всякими начинаешь мне тут.

Дашины глаза всё-таки переполняются слезами и её голосок истончается:

— Сейчас вообще ничего рассказывать не буду.

Конец фразы она еле договаривает — тоненько всхлипывает и на её щеках появляются первые слёзные дорожки. А я, внутренне вздыхаю с огромным облегчением. Фух. Свершилось. Тут же беру и целую её раскрытые пальчики, и начинаю гундосить:

— Дашенька, ну чего ты? Ну не плачь. Я же не знаю кто нашёл.

Даша сидит, тихонько всхлипывая и демонстративно отвернувшись, и отставленным пальчиком, высвобожденной ладошки, снимает синие слезинки с ресниц. Вторую высвобождать не стала, так и оставила у меня…

До больших слёз дело не дошло, да и я не оставлял без внимания не только её руку, но и… Легонько трогал её за ушко и за щёчку, прикасался к её плечику, аккуратно запускал ладонь ей в волосы, вдоль её шеи к затылку и легонько шебуршил их. Ну и конечно же целовал каждый её открытый пальчик…

Даша постепенно успокаивается. Вскоре она вовсе сменяет гнев на милость и напоследок вздохнув, и смахнув слезинку со щеки, снисходит до меня, до недоумка:

— Так вот слушай меня и не задавай... дурацких вопросов. — и мне грозит Дашин кулачок. — Прям… прибила бы тебя.

И Даша опять, в который уже раз, вздохнув и обведя просветлённым взглядом комнату, сосредотачивается:

— Эмчеэсовцы их нашли, вот.

И видя моё неподдельное удивление, продолжает:

— Приехали к ним и стали стучаться, а они не открывают. Тогда они дверь стали ломать.

— Эмчеэсовцы?

— Да, представляешь? — Даша смотрит на меня чуть исподлобья, сложив свои ладошки одну в другую.

— Дашенька, золотце, — я очень аккуратен, — ты же говоришь их… того, а эмчс с какого боку здесь… они же не полиция.

Но она реагирует, на удивление, спокойно и заинтересованно, прикрывая мою ладонь своей:

— Вот! И никто не знает… Ксюха говорит, что кто-то говорил, что кто-то звонил, а ещё… Но это ей другой сказал и сказал что он сам позвонил.

Чуть сжав мою ладонь опять, выжидательно, смотрит на меня. Я же задумчиво гляжу в потолок и наверное слышно как мой мозг скрипит от напряжения:

— Ну, теперь-то… Хм. Кто-то сам позвонил, чтобы… Ну, чтобы спасти их, а потом... закрыл за собой дверь.

— Да нет же… — Даша в некоторой растерянности. — Не так.

Убрав ладонь, кладёт обе себе на колени:

— Ксюхе сказали, что он… сам внутри позвонил… Вроде бы… — и тут же с укором кивает на меня. — Чтобы его, спасли. — и опять растерянно замолкает.

Начинает водить в воздухе пальчиком, помогая себе в сложном анализе и произносит уже в полнейшей растерянности: