Андрей Величко - Фагоцит. Покой нам только снится [litres]

– Спасибо вам, Виктор Васильевич, я ведь поначалу вообще не верила, что экстрасенсы действительно бывают, но вы мне блестяще доказали, что это заблуждение. Я себя уже, наверное, лет тридцать так хорошо не чувствовала. И еще отдельное вам спасибо за сны.

– За какие? – удивился я.

– Так это не следствие вашего лечения? Странно, я была уверена, что именно оно. А снилась мне моя молодость. Будто сосед, Витя Скворцов, не погиб в армии, а выжил во время взрыва там, на учениях. Во сне я была уверена, что его спас дракон из какого-то иного мира. Специально потом читала всякие фэнтези, но нет, там мне ничего про таких драконов не попалось.

Я, хоть и сидел на диване, чуть не подпрыгнул, услышав такое, но потом подумал, что это может быть и просто совпадением. Вера же говорила, что влюбилась в Витю почти сразу, как они познакомились в новой квартире, ну, а дракон – довольно распространенный образ. Вот, значит, старушка во сне и прокручивает свои давно ушедшие девичьи мечты. Наверняка ведь ей, только узнавшей о смерти соседа, тогда хотелось, чтобы все на самом деле оказалось неправдой и его кто-нибудь успел спасти!

– Мы с ним полюбили друг друга, – продолжала Вера Михайловна, – женились и жили душа в душу. На самом-то деле у меня два сына, а во сне было три дочери. Татьяна, Анастасия и Светлана.

Ой, подумал я. Имя первой дочери тоже совпало! Как там говорится – одно совпадение есть случайность, два – тенденция, три – закономерность? И значит, мне можно ждать еще двух дочек? Ну, а насчет третьего совпадения недолго и уточнить.

– Вера Михайловна, а кем был по профессии Витя из ваших снов?

– Инженером, ученым, потом стал космонавтом.

– Убедился? – встрял Антонов. – Причем ты ей ничего такого внушить не мог. Ладно там ваша женитьба и имя первой дочери, но ведь про следующих ты даже не думал! Хотел сына, и даже имя ему придумал – Вася.

– Мало ли, может, Вера хочет именно дочерей. Кстати, вернусь к себе и спрошу, как она их хочет назвать, если что.

– Блин, тут с тобой недолго заделаться Нострадамусом. Так вот, вангую – она тебе скажет «Настя и Света».

– Честно говоря, и у меня такое же подозрение. Так это, получается, что – еще одна связь между мирами? Причем не такая, как у нас с тобой.

– Возможно. Кстати, у нас тоже все начиналось со снов, но тут явно просматриваются какие-то элементы прозрения будущего. Или одного из вариантов такового. Слушай, а спроси ее о своей дальнейшей судьбе! Может, и узнаешь что интересное.

Я спросил и услышал в ответ, что Витя Скворцов из ее снов разбился не то в пятом, не то в шестом полете.

– Значит, так, – заявил Антонов. – Летаешь четыре раза, а потом наступаешь на горло своему героизму и сидишь на Земле до естественной кончины, которая сама собой произойдет никак не раньше двадцатых годов двадцать первого века. Если сам не сможешь наступить, я помогу. Ишь ты, собрался он там героически погибнуть, а мне, значит, тут оставаться, одинокому и всеми брошенному? Хрен тебе.

– Да не волнуйся ты, я, конечно, герой, но не самоубийца же.

Вера Михайловна тем временем продолжала:

– В его честь назвали площадь, которая сейчас Гагарина, а тогда была площадью Калужской Заставы. И памятник на том же месте стоит, только не такой высокий, как Гагарину. Зато Витя там как живой, только, конечно, уже довольно старый.

– Старый – это хорошо, но ты все равно особо не геройствуй, – прокомментировал Антонов.

Вернувшись в шестьдесят девятый год, я спросил у Веры, как она себя чувствует.

– Тоже заметил? – хмыкнула супруга. – Да, у Танюшки месяцев через восемь будет братик. Или сестричка.

– Как назовем? – поинтересовался я.

– Если мальчик, то Васей, а если девочка – то Настей.

У меня тут же зашевелилась мыслишка – пожалуй, если и летать в космос, то только три раза, не больше. Мало ли, вдруг Вера Михайловна слегка запуталась в сонной арифметике и мне суждено не вернуться не из пятого или шестого, а из четвертого полета? Ну вот не нравится мне название «Площадь Скворцова», и все тут. Пусть остается, как сейчас, площадью Калужской заставы. И памятников мне не надо, еще снесут во время какой-нибудь перестройки. Или переименуют, такое, кажется, тоже бывало.

Но на этом мои мысли о будущем были прерваны – вернулись тетя Нина с дядей Мишей, причем вместе. Теща предупреждала, что они задержатся, так что мы не волновались.

– Ну, дети, – торжественно заявила Нина Александровна, – поздравляю, у нас скоро будет дача.