Михаил Ланцов - Ярослав Умный. Первый князь Руси

У этой первобытности есть одна очень интересная особенность. Она словно чистый белый лист. Что на ней напишешь, такой она и вырастет. И Ярослав хотел оградить славян от тлетворного влияния викингов. Слишком уж они разрушительные и дикие. Империя и без того страдает от болгар – что есть смесь кочевников со славянами. А тут – буквально за двадцать-тридцать лет у самого бока Византии могла образоваться целая толпа алчущих наживы викингов. Плохая затея. Константинополю и от болгар уже тошно, а если к ним присоединятся эти удальцы? Да конец Империи наступит. Точно такой же, какой настиг Запад. Ибо куда им идти в набеги? Только по реке вниз да к Константинополю. Чай, не германцы, которым проще было на запад бегать.

И если в самом начале новой, приватной беседы в замке Григорий выглядел просто заинтересованным, то в конце – сидел мрачный и очень задумчивый. А вместе с ним такими «щами» красовались его сын, Кассия, Григорий и Константин. Прямо заседание унылой коллегии. Преслава, Ратмир и Весемир, также присутствовавшие на этом совещании, выглядели еще хуже, так как практически ничего не понимали. Разговор ведь велся на византийском, причем не на ромайке, где они хоть что-то могли выхватывать, а на высоком – койне – языке аристократов. Не очень хороший поступок. Но они вообще тут не должны были находиться. Сами напросились.

– Зачем ты так? – вечером с укоризной произнесла Преслава.

– Мы едва избежали серьезной драки с имперцами. Ты сама видела – их много, и они очень добро снаряжены. Если бы хитростью напали – могли не устоять. Нужно было срочно договариваться.

– А по-нашему они не говорят?

– Увы.

– И чего они хотели? Забрать твою маму?

Ярослав от этой реплики аж зубами скрипнул. И она туда же.

– Кассию забрать, меня убить.

– Убить? Но почему?

– Потому, что правитель Константинополя считает меня угрозой своей власти.

– Не понимаю, – покачала она головой. – Как ты ей можешь угрожать? Ты здесь, он там. И вы… вы не родичи?

– Кассия утверждает, что родила меня от Феофила. То есть я единокровный брат Василевса.

– Ох… – пискнула Преслава, зажимая рот от переполнявших ее чувств. Она ведь поначалу не поняла, чего Ярослав так морозился Кассии и отнекивался от всего. И почему его в Константинополе обязательно ждала смерть. А теперь все встало на свои места…

Через три дня после появления Григория прискакал всадник из Ладоги с известием: «Идут». А еще через пару дней завершило собираться ополчение кривичей. Набралось довольно много по местным меркам – одна тысяча двести семнадцать человек. Однако наш герой ожидал совсем иной результат. Куда больший.

– И это все? – удивленно спросил Ярослав. – Я думал, что кривичи – более крупное племя.

– У нас не все ладно промеж себя, – нехотя заметил Весемир, опустив глаза.

– Весемир, – пояснил Ратмир, – верховный военный вождь лишь трети племени. Есть еще один верховный, что держит вторую треть. Оставшиеся же рода живут порознь промеж нас и никому не подчиняются. Поэтому мы и смогли собрать так мало. Ведь не всех поднимешь, кому-то нужно оберегать наши земли от вторжения родичей. Да ты и сам не велел брать тех, у кого нет щита и копья, дабы попусту жизни не губить.

– Вы на ножах с другими кривичами?

– Лучше, чем с радимичами, но не сильно.

– И волхвы Перуна, стало быть, при том великом вожде не вашего рода?

– Так, – грустно кивнул Ратмир.

– А раньше вы сказать не могли? – раздраженно фыркнул Ярослав и удалился. Чуток подергался, раздраженно шипя на этих чертовых молчунов, что до могилы доведут своими страхами и переживаниями. И отправился к Григорию. Требовалось с ним что-то решать.

Единственным разумным вариантом было взятие заложника. Того же сына. С отправкой его отцу ближайшим торговым караваном викингов. Очень уж не хотелось возвращаться к разбитому корыту. А Григорию станет помножить на ноль городище, вырезав всех его обитателей, и взять в плен близких и важных Ярославу людей. Прежде всего Преславу.

Но до этого не дошло…

– Я пойду с тобой.

– Что? Зачем?

– Я подумал над твоими словами. И думаю, что ты прав. Не понимаю, как мы прозевали такую угрозу. По сравнению с ней – арабы ничто. Легкое беспокойство на наших границах.

– А ты вправе так распоряжаться дружиной? Кузен жены с тебя не спросит за нее?

– Это – моя дружина, набранная на мои деньги. И только я вправе ей распоряжаться. Кроме того, я не отдам тебе сына в заложники. Ты ведь за этим пришел?