Михаил Ланцов - Ярослав Умный. Первый князь Руси

Но Торгрим думал иначе. Он взревел и кинулся на Ярослава, выдергивая левой рукой сакс. Левая-то была травмирована намного меньше.

Этого наш герой не ожидал, поэтому отреагировал не столь изящно, как раньше. Больше на эмоциях. Подшаг. Парирующее движение, которым он отсек левую кисть Торгрима. Ярослав хотел выбить сакс, но викинг слишком медленно оперировал раненой рукой. Вот наш герой и не рассчитал.

Тот остановился и что-то зарычал, прижимая обрубок к себе. Он был больше не жилец. Теоретически могли перетянуть рану, и Торгрим выжил бы. Но не в текущей ситуации. Ярослав как-то упустил из вида, что в эти годы подобные «божьи суды» велись не до первой крови, а до смерти. Поэтому, не желая мучить своего противника и продлевать его страдания, сделал резкий и жесткий выпад клинком ему под челюсть. Снизу вверх. Раз. И сразу выдернул назад, давая крови свободную дорогу.

Торгрим чуть дернулся и завалился назад, уже мертвым. А Ярослав вышел к войску викингов и громко, по-стародатски спросил их:

– Кто еще хочет бросить мне вызов?

Ответом была тишина. Бой был слишком показательным.

Трижды спрашивал военный вождь Гнезда. И трижды никто не ответил. Никто не решился. После чего он вернулся к трупу супостата и стал собирать свои вещи. Да и меч требовалось вытереть, очистив от крови.

– Ты хорошо дерешься, – донесся до Ярослава голос ярла. – Почему я раньше не видел тебя в этих краях?

– Потому что я пришел только месяц назад. И ты – не представился.

– Бьёрн, – с усмешкой в голосе произнес собеседник, снимая шлем.

– Ярослав, – встречно представился парень, также снимая шлем.

Немая сцена.

– Ярослав? Ты же ромеец!

– Это мешает мне называться Ярослав?

– Ну… странно… но дело твое.

– Так и есть. Мое. Мне нравится это имя.

– И оно вполне тебе подходит. Ты сильный воин. Что ты забыл в этой глуши? Ступай в Константинополь. Там такой воин, как ты, легко достигнет больших высот.

– В это змеиное гнездо? Нет уж. Я лучше тут. Что ни говори, а честное железо лучше интриг и яда в вине.

– Что есть, то есть, – усмехнулся Бьёрн.

– Магни был тебе знаком. Стало быть – Гнездо тебе не враг. Отчего людей вперед не выслал, не предупредил?

– Так меня и так все знают.

– А если бы Хьярвард город захватил? Он бы тоже тебя миром встретил?

– Может быть, – произнес Бьёрн довольно неуверенным тоном.

– Вот и я о том же. Беспокойно становится на этом пути. Часто боем расходились по Днепру?

– Четыре раза. Дважды хазары и дважды наши…

– А далеко идешь?

– В Бирку.

– Да, путь еще не близкий. Самый опасный участок впереди. Зря только Торгрим погиб. Могли же по-хорошему поговорить. Он хороший воин.

– Все так. Могли. Мы. Но не он. Магни за него дочь свою хотел сосватать. Обещались на обратном пути жениться. Торгрим метил в военные вожди Гнезда. Его здесь знали. Прижился бы…

Еще немного поболтали. Больше о политике и торговле. Прямо перед строем. Отчего все окончательно улеглось. Что викинги, что жители Гнезда успокоились. А потом и вообще убрали оружие и разошлись. Жизнь вновь потекла своим чередом. Для всех, кроме Торгрима, которого стали готовить к погребению.

Наутро после прибытия торгового каравана Бьёрн пожаловал в гости. Не усидел. Да и не мог усидеть. И не толпой. Нет. Он, пара его парней, и все. Чтобы не вызывать излишнюю напряженность.

– Доброго утра, – вполне доброжелательно улыбнулся он Ярославу.

Вокруг уже кипела работа. Да и нашего героя он застал не за праздностью, а за тренировкой. Он опробовал комплекс, что соорудили дружинникам: брусья, турник, бревно и канат. В будущем этот комплекс должны были дополнить другими атлетическими снарядами, в том числе силовыми, но пока удалось наспех устроить только эти.

Ярослав остановился, услышав этот голос, и спрыгнул с турника. Он предполагал, что гости придут, но хотел их встретить не так, а по обычаям здешних мест – разодетым попугаем. Однако не усидел без дела…

– И тебе доброе.

– Поразительно, – покачал головой Бьёрн, разглядывая неплохо прокачанное тело Ярослава. Оно еще не успело обрасти жирком после последней сушки и поэтому выглядело внушительно. – Обычно ромейцы слабы и никчемны. Ты удивил меня.

– В былые годы ромейцы очень ценили атлетику и пытались добиться телесного совершенства. Даже игры проводили, в коих соревновались лучшие. Олимпийские. Может, слышал?

– Ромейские жрецы их обычно ругали.

– Неудивительно. После принятия Христа ромейцы пришли в ничтожество. Тела их ослабли, а души погрязли во лжи.