Игорь Вереснев: Хроники Максима Волгина

Волгин посмотрел на тоненький серпик над оврагом, спросил неуверенно:

– А там тогда что светится?

– Где? – Димка оглянулся. Большой желтый диск висел прямо за их спиной.

С минуту друзья стояли молча, переводили взгляд с одной «луны» на другую. Было тихо, лишь трещали сверчки в степи да журчал ручеек на дне оврага.

– Может, на моцике кто едет? Сверху, над обрывом?

– Не, не едет он, на месте стоит.

– И какого черта стоит?

– На нас смотрит.

– Думаешь, ему нас видно? Ни фига, тут темно как в заднице.

Они подождали еще. Глаза, успевшие привыкнуть к темноте, различали кроны деревьев, кустарник.

– Край оврага глянь где, – прошептал Максим. – Это штука выше светится. Что там, башня?

– Ага, противобаллистическая…

Шутка получилась не смешной. Димке сделалось как-то неуютно, зябко. Он поежился невольно… и вдруг желтый диск перестал быть диском, превратился в мощный прожектор! Луч, яркий, не рассеивающийся, пронзил черноту ночи, унесся куда-то в степь, в сторону Антракопа. Провернулся, чиркнул по склону оврага, высветил каждую колдобину на дороге. И замер, поймав в фокус две человеческие фигурки.

Димка присел от неожиданности. Тут же опомнился:

– Мотаем отсюда! Быстро! – и, показывая пример, рванул вниз, в темноту.

Луч не хотел отпускать, упрямо цеплялся за спину. Он держал в перекрестье света и ужаса – ужаса перед неизвестным и непонятным, – так что волосы поднимались дыбом, а ноги делались ватными. Что это, Димка не знал. Но понимал, что если не улизнет, не спрячется немедленно – да хотя бы не закричит! – то обмочится постыднейшим образом. Но напрудить в штаны со страху – это было бы не самое плохое. О самом плохом не стоило и думать.

Он дико взвизгнул и сиганул в сторону, прямо в густые, увенчанные двухсантиметровыми колючками заросли. Проломил их, словно ослепший, не чувствующий боли носорог. Колючки рвали рубаху и джинсы, в кровь раздирали кожу, но он не замечал этого. И уж тем более не думал, что влетит от родителей за безнадежно испорченную одежду. Он вообще ни о чем не думал. Подчинялся инстинкту – спастись, выжить. И когда толстая коряга схватила за ногу, опрокинула наземь, он сжался в клубок, накрыл голову руками, зажмурился. Старался не то что не двигаться, а и не дышать.

Когда осмелился открыть глаза, приподнять голову, вокруг было темно. Димка полежал немного, потом встал, медленно, осторожно, кривясь от боли в исцарапанном теле, выбрался из зарослей. Желтый диск исчез.

– Макс? – несмело окликнул он.

Никто не ответил. Только трещали сверчки и шумел ручей на дне. Димка набрался смелости, позвал во весь голос:

– Макс! Макс, ты где?!

– Он спит, вы пришли слишком рано!

– Я пришел вовремя. Он спал достаточно, пусть просыпается.

– Будить его – это неправильно. В церемонии первого пробуждения…

– Меня не интересуют ваши белые церемонии! Лучше скажите честно, магистр надеется, что уговорит криссов отдать этого дикаря вашему ордену? Ничего не выйдет! Я записал его во все геральдические списки. Он наш! Пусть просыпается. У меня все готово для церемонии приобщения.

Слова были понятными, но смысл дискуссии Максим уловить не мог. Ясно, что обсуждали, спит он или нет. И от результатов обсуждения зависело… Черт его знает, что от этого зависело! Поэтому он открыл левый глаз. А правый оставил закрытым.

Он лежал на кровати в незнакомой комнате с белыми стенами и потолком. Больничная палата? Мотоциклист их все-таки сбил, козел. Интересно, что с Мёрзлым?

Максим подумал о друге… и тут же забыл о нем. Потому что посмотрел на людей, стоявших возле его кровати. Пожилая женщина – врач? – была одета в белую блузу без рукавов и смешные, будто надутые изнутри штанишки, тоже белые. Дополняла ее наряд белая шапочка, но не больничная, а какую надевают пловцы во время соревнований.

Одежда докторши была странной. Но стоявший рядом с ней высокий, черноволосый мужчина с длинным, крючковатым носом одет был еще забавней: оранжевая майка и короткая, выше колен, красно-оранжевая, словно пламя, юбка. Из-под юбки выглядывали голые волосатые ноги. Босые.

И докторша стояла босиком. Ногти накрашены белым, серебристые татуировки на лодыжках. Такие же оказались у нее на ладонях. В сочетании с выкрашенными в серебристый цвет бровями эффект был еще тот. Максим не решался определить, кто из этой парочки выглядел более странным. Нет, это не больница, а цирк. Или больница, в которой вместо врачей клоуны.