Дмитрий Болховский - Ход в Шаолинь

«Торпедная атака, торпедная атака! – завопила автопилотесса, перекрикивая грохот Рамштайн. – Десять секунд до столкновения, девять…» – начался обратный отсчет.

Адмирал заложил крутой вираж влево, потом вправо. Наши путешественники превратились в китайских болванчиков. Все до одного.

«Э-э-э, поаккуратнее, не дрова везешь, – капризно проговорила железная леди, – восемь, шесть, пять…»

– Как «шесть», а куда «семь» делось? – раздался хор возмущенных голосов.

«Ой, извините, я от качки перепутала. Восемь, семь, шесть… Впрочем, это уже не важно. Пока, ребята, желаю всего наилучшего».

Раздался оглушительный взрыв.

«Пожар правого двигателя, разгерметизация», – по дисплеям побежали сообщения, одно забавнее другого.

Тем временем динозавр ушел на вираж и начал раскручивать спираль. Торпеда «Непобедимого», следуя за целью, изменила курс и сбросила скорость. Рептилия на очередном витке дождалась сближения с торпедой, выпустила антиторпеду, а сама ушла из зоны поражения на форсаже. И, вожделенно разинув пасть, уже неслась к терпящей бедствие подлодке.

– Получай, зараза! – заорал Жы-Шы, исступленно давя на гашетку подводного пулемета. Пули эффектно пронзали голубую пучину, оставляя за собой расходящиеся волновые конусы.

Но что мог сделать пулемет, предназначенный для уничтожения боевых пловцов, с бронированным динозавром? Разве что вызвать снисходительную усмешку врага да высокомерное похлопывание по плечу. Мол, «молодец, стреляешь ты неплохо, теперь пойди поплавай». Это был просто жест отчаяния.

– Прощайте, ребята, не поминайте лихом. – Гном отпустил гашетку, Рамштайн тоже угомонился. Наступила полная тишина. Наши друзья приготовились к самому худшему.

Монстр подлетел к подлодке и, когда до столкновения оставалось всего несколько корпусов, вдруг резко затормозил, встав на дыбы, и затрепыхал ластами, словно утка. Его огромное белое брюхо было прекрасно видно сквозь толщу воды. Рептилия глянула на «Непобедимый» расширенными от ужаса глазами и что было мочи рванула наутек.

– Аха, испугалась! – восторжествовал Жы-Шы.

– Крути педали, пока не дали, – поддержал его Женька.

– Попутного ветра в горбатую спину, – блеснул остроумием Серега.

– Поднажми, идешь на рекорд! – задорно закричала Света.

– Главное не победа, а участие! – присоединился к всеобщему веселью Чжи Минг.

– Получи, фашист, гранату. Наша взяла! – резюмировал Джао Даши.

«Привет, ребята, это снова я, – раздался вкрадчивый голос железной леди. – Соскучились? У меня для вас есть две новости, одна хорошая, другая плохая. Хорошая новость – динозавр улепетывает от нас со скоростью пятьдесят узлов».

– Да знаем мы, знаем, – прервал ее гном. – А плохая, наверное, та, что у нас пробоина?

«Нет, пробоина – это уже не новость. Это уже борода. А новость заключается в том, что сюда плывет Большой Черный Гуи. И по-моему, он голоден. Так что теперь точно пока!»

В кадре появилась исполинская черная черепаха. По сравнению с ней плезиозавр был что твой крокодил против кашалота. Такого не возьмешь даже атомной ракетой. Гигант разинул жуткую пасть, раздался треск обшивки, трансляция оборвалась, экран потух. Занавес!

Взволнованные зрители выходили из кинотеатра. Многие рыдали. Было жаль любимых героев и потраченных денег.

– Надо же, – сказал один разочарованно. – Такая завязка интересная, сюжет. И такой финал…

– Да в фильме все переврали! – ответил другой. – Вы лучше книжку прочитайте, не пожалеете. Там совсем другая концовка.

Пустынный пляж кое-где горбился огромными валунами, выступающими из песка, словно спины окаменелых чудовищ. С двух сторон над бухтой возвышались скалы, внизу голые и желтые, а сверху покрытые зеленым кустарником. Вдалеке на горе виднелась вогнутая крыша пагоды. Был вечер, но южное солнце старалось вовсю. Мальчишки беззаботно валялись на песке, вдоволь накувыркавшись в теплом море. Джао Даши удил рыбу. Подходило время прощания, отчего становилось немного грустно. Света даже всплакнула. Она держала на ладони маленького, дорогого ее сердцу зверька. Что-то щекотно пробежало по Светиной щеке, и прозрачная жемчужина упала на черный панцирь. Она смахнула слезу с квадратного рисунка и нежно погладила черепашку. Гун показал свою головку, умильно посмотрел на Свету глазками-бусинками и пропищал:

– Не плачь, не надо плакать.

– Гун, но почему ты не можешь остаться?