Константин Калбазов - Фаворит. Стрелец

Ну вот обидно Ивану стало, и все тут. Ведь нет в этом мире ничего, что способно конкурировать с его изделиями. Даже рядом встать не получится. А наследник в своем слепом преклонении принижает эти изделия.

– А ты дерзок, – окинув его недовольным взглядом, произнес Николай.

– Он просто молод и горяч, Николай Дмитриевич, – с характерным французским акцентом произнес мужчина лет тридцати в военном мундире одного из полков иноземного строя. – Ему обидно, что творение его рук не превознесли. Вот и все. А между тем, молодой человек, эта ваша винтовальная пищаль – не что иное, как усовершенствование германского мушкета.

– Лук на вид – он и есть лук. Но между тем есть английский, есть монгольский, есть русский. При общей схожести концепции технология изготовления и характеристики оружия у каждого народа свои, – глянув на француза, возразил Иван. – Да, я заимствовал кое-что у германских мастеров. Но в итоге изготовил два образца оружия, равных которым сегодня попросту нет. Мне незачем превозносить свою винтовку и пистоль. То, что мастерская отца не знает отбоя от покупателей, говорит само за себя.

– А почему винтовка? – поинтересовался цесаревич.

Вот ведь странность. Тут Ивана вроде как прорвало, и он слегка выпрашивает люлей. А Николай словно и не замечает этого. Наоборот, блеск в глазах. Хм. А ведь ему, пожалуй, понравились слова стрельца. И Ирине они пришлись по сердцу. Надо же. Сорвался. В сердцах надерзил. А получается, угодил.

– Винтовка – от винтовальной пищали. Коротко и ясно.

– Молодец! – Николай задорно хлопнул Ивана по плечу. – Запомните все, это русская винтовка и русский пистоль, – со значением и гордостью, словно сам имеет отношение к появлению этого оружия, произнес цесаревич.

В этот момент к нему обратился ловчий, доложивший о том, что звери обложены и можно начинать охоту. И наследник поспешил прочь, сопровождаемый толпой вновь загалдевших придворных. Вот и ладно. Не хватало еще Ивану ненароком до чего-нибудь договориться. А оно ему надо?

– Ваня, ты мне потом напомни, чтобы я тебя отчитала за глупость твою несусветную, – поравнявшись с ним, тихо произнесла великая княгиня.

– Да понял уж, Ирина Васильевна.

– Нет, не понял. Много мнишь о себе, Ванюша. Если эдак с наследником каждый стрелец разговаривать станет, то где мы будем?

– Ну казни меня.

– А ты не ерепенься, – строго припечатала Ирина. – Виноват – прими отповедь. Ишь каков, добрый молодец.

В этот момент Иван вдруг опять почувствовал на себе взгляд. Осмотрелся. Так и есть. Вон она, царевна, смотрит на него восхищенно и одобрительно. Да чего уж там, чуть ли не как на героя. Опа! А теперь вместо глаз две льдинки, промораживающие насквозь, и еще сжала губы в тонкую линию.

– Чего замер, Иван? Коня подай, – как-то резковато приказала Ирина, перехватив взгляд племянницы.

Нет, девчонку и впрямь нужно поучить уму-разуму. А то взяла моду заигрывать со стрельцами. Эдак, чего доброго, и до беды недалеко. Внимательный взгляд на Ивана. Ну, отсюда неприятностей ждать вроде не приходится. Но все одно, мало ли откуда подкатится. Это дело такое.

Охота протекала по непонятному Ивану сценарию. Придворные разбились на группы. Часть мечется по довольно обширной территории, взметая облака снега. Другая движется неспешно, ведя степенную беседу или дурачась, как детвора малая, роняя девиц в глубокие сугробы.

А вон и царевна в окружении подростков. Вот там точно царит безудержное веселье. Снежки, борьба по колено, а то и по пояс в снегу. Крики, взвизги. Порой строгие окрики мамок или дядек, что неустанно следят за малолетними шалунами.

Кстати, на Ивана начали было коситься стрельцы из царевой стрелецкой сотни, охранявшие это мероприятие. Бойцов в этом подразделении никак не меньше двух полных сотен, но какое это имеет значение? Все сплошь ветераны, под или слегка за тридцать, уже повоевавшие и успевшие доказать, чего стоят на поле брани. Появление еще одного стрельца в окружении царственных особ никак не могло проскользнуть мимо них.

Однако ревнивцы очень скоро успокоились. Обнаружилось, что великая княгиня Хованская с охранниками держится в стороне. Ну и этот молодой постреленок рядышком. Уж давно по Москве ходит слушок о новом полюбовнике веселой вдовы. А этот, пожалуй, и не полюбовник, а так, игрушка.

Ехали молча. Отчего-то у Ирины напрочь пропало настроение. Иван понятия не имел, что случилось. Неужели он что-то опять учудил? Вообще-то сомнительно. Княгиня ничуть не тушевалась, когда нужно было сделать отповедь молодому любовнику. И уж точно не стала бы стесняться своих ближних охранников, знавших о ней практически все. Опять тяжкие думы о племяннике? Очень даже может быть.