Александра Ром - Искажение - дар судьбы

Хаято замолчал и посмотрел на меня. А я ничего умнее не придумала, как взять его за руку и тихо прошептать:

— Спасибо.

Воцарилось длительное молчание. Ни один из нас не решался его прервать. Будто боялись разорвать тонкую незримую нить, которая в этот момент соединяла нас. В повисшей тишине жалобно завывал ветер и, где-то монотонно капала вода.

— Юля просыпайся, — меня тихонько трясли за плечо.

— Да! — встрепенулась я, осовело, уставившись на мужчину.

— Нам пора. Буря стихла.

— Я долго спала?

— Не больше часа, — Хаято улыбнулся и, взяв под уздцы лошадей, пошел к выходу. — Это хорошо, что ты поспала. Нам долго ехать.

На ходу поправляя плащ, я последовала за спутником. Волчик убежал вперед. В глаза ударил яркий свет. С непривычки глаза заслезились. Через несколько минут привыкнув к свету, я огляделась. Вокруг простиралась безбрежная пустыня. В синем куполе неба застыл раскаленный диск солнца. Под пылающими лучами песок искрился, словно драгоценный камень. Его блеск ослеплял до рези в глазах. В лицо ударил сухой обжигающий ветер. Натянув капюшон, я подошла к своей лошадке. Хаято помог забраться. Затем он легко взлетел в седло, и мы тронулись в путь.

И вот уже несколько часов наши лошади идут шагом. Копыта утопают в вязком песке. И он везде. Хрустит на зубах. Оседает на лице и одежде. Мне уже кажется, что он попал и за шиворот рубахи. Тело нестерпимо чешется. Моя пегая плутовка взмылена и от нее разит конским потом. От меня полагаю, пахнет не лучше. Ликархонт трусит рысцой рядом. Но видно и он уже устал. Впереди на полкорпуса Хаято держится бодро в седле. Он ведет под уздцы мою упрямую лошадку, которая недавно чуть не сбросила меня. И если бы я не вцепилась в нее мертвой хваткой, то не думаю, что мои косточки остались бы целыми. Ух, вредная зверюга! Я сжала коленями бока животного. Коняга скосила на меня янтарным глазом. И угрожающе обнажила зубы. Вот тебе и покладистая лошадь. Да это дьявол, а не лошадь. Стало так жалко себя. Еду неизвестно куда под палящим солнцем. А дальше сплошная неизвестность. Постоянно всплывает предсказание Мэй. Даже слова Хаято не приносили успокоения. Если я не смогу вернуться домой, что меня ждет в этом пугающем и непонятном мире. Мои пессимистичные размышления прервал вопрос мужчины:

— Устала? Может все же, переберешься ко мне?

— Все нормально, — я сморгнула и нацепила жизнерадостную улыбку, — лучше поберечь лошадей. Нам еще долго до гарнизона?

— Примерно десять таш не больше, — он окинул меня долгим взглядом и, повернувшись, пустил лошадь вскачь.

Мы скакали, где то около часа, когда за очередным барханом показались остроконечные стены грязно-желтого цвета. Сначала я приняла их за мираж. В неподвижном воздухе они казались нереальным порождением измученного сознания. Но по радостному ржанию наших лошадей и по тому, как они резво побежали, поняла, что это не иллюзия, а самый настоящий город. Я возбужденно наблюдала, как с каждым шагом приближаются долгожданные стены. Вот стали видны круглые бойницы и высокие башни. Лучи заходящего солнца скользили по ним, окрашивая в багряные оттенки. В искаженных отблесках зубчатые стены напоминали изогнутый гребень огромного ящера. И производили жуткое зрелище.

К воротам гарнизона мы подъехали, когда начало смеркаться. Стража нас долго не пропускала. Дотошно выспрашивая, кто такие и зачем прибыли в военный гарнизон. На Волчика, который уселся рядом и лениво наблюдал за окружающими, посматривали с опаской. Но бежать с истошными криками никто не собирался. Из чего я сделала вывод, что ликархонт опять сменил личину. С такой искусной маскировкой можно вечно скрываться среди людей. Они никогда не узнают правду. Я с уважением посмотрела на волка. Тот неожиданно повернул морду и лукаво сощурился. Сделав вид, что поправляю капюшон, и вообще не смотрела я в его сторону, сосредоточилась на разговоре мужчин. В это время Хаято, не добившись пропуска, потребовал вызвать командира гарнизона. Бравые ребята естественно послали его куда подальше и попытались оттеснить. Мужчина спешился и показал страже какой-то кулон. При виде, которого бедные солдатики побледнели и вытянулись как по струнке. Тут же вызвали командира. Увидев Хаято, старый воин низко склонился и твердо отчеканил:

— Мой генерал простите за причиненные неудобства. Шораджи следуют моему приказу. После заката никого не впускать. На границе не спокойно. Пять дней назад ойгуры вырезали соседнее поселение.