Андрей Кощиенко: Айдол-ян. Книга 4. Часть 3. [С илл.]

— Ты же сама заговорила о деньгах. — напоминает мне онни. — А разговоры о деньгах — всегда «колючие».

Ну да. Как обычно — «сам дурак».

— Что ты хочешь, дочка? — спрашивает у меня мама.

— Хочется тишины и покоя. — признаюсь я. — Включить телек, ты и онни будете смотреть дораму, а я буду просто лежать и тащиться, что ничего не нужно делать.

— Движение, это жизнь, — хмыкнув, говорит СунОк.

— А покой — это дорогое удовольствие редкой доступности. — парирую я.

— Ты разве не хочешь поговорить с мамой?

— У меня завтра будет достаточно разговоров, чтобы язык отвалился. Мама рядом. Всё хорошо. На текущий момент этого достаточно.

— СунОк, ну ладно, не шуми, — машет на онни рукой мама. — Видишь, ЮнМи устала. Давайте посмотрим дораму. Где пульт? Куда я его дела?

Мама начинает озираться в поисках пульта от телевизора.

— Что у тебя будут завтра за разговоры? — любопытствует СунОк, обращаясь ко мне.

— Та тысяча всяких будет, — обещаю я. — И по деньгам, и по долгам…

— По каким долгам? — сразу настораживается онни.

— По творческим, — объясняю я. — Присяга скоро. Военные просили им что-то музыкально-героическое написать, а у меня ни одной мысли в голове нет…

СунОк задумывается.

— Вот, нашла, — довольным тоном произносит мама, показывая пульт. — Давайте, устраивайтесь поудобнее. Я начала смотреть новую дораму — «Чосонский лучник». Там играет красавчик Нам СуХи. СунОк, тебе понравится.

Я перемещаюсь из положения «сидя» в положение «лёжа» на то место где я обычно валяюсь по выходным, Мульча с готовностью вскакивает мне на живот, а мама, нажав на пульте кнопку, включает телевизор.

«… аэропорту Инчхона.» — раздаётся неожиданно громкий голос диктора. — «Брошенный кем-то из толпы банан угодил ей прямо в лицо.»

Называется, посмотрел дораму… Чёрт бы их всех побрал!

— Это что такое? — ошарашенно спрашивает мама, смотря на экран телевизора на котором показывают, как по моей физиономии брызгами разлетается гнилой банан. — Кто это сделал?

— Соотечественники, — со вздохом говорю я.

— Какие ещё — «соотечественники»? — поворачиваясь ко мне, удивлённо спрашивает мама.

— С которыми я живу в одной стране, — пожав плечами, поясняю я и прошу. — Ладно, мам, оставь. Давай посмотрим твою дораму.

— Что значит — оставь? — уже возмущённо восклицает мама. — Нужно в полицию обратиться. Это хулиганство!

«… представитель полиции заявил, что полиция займётся расследованием инцидента…» — как будто подгадав момент, сообщает ей диктор.

— Вот, видишь. — говорю я маме. — Полиция уже занимается. Они обязательно никого не найдут. Давай дораму смотреть.

— Что значит — «никого не найдут»? — не понимает меня СунОк.

— Тех, кто в глаза мне лазером светил, не нашли. Тех, кто на тебя с мамой напал — не нашли. Кто нам кафе разрисовал — не нашли, — напоминаю я и поясню. — Не вижу причин, по которым полиция вдруг изменила бы своей традиции и кого-то взяла и нашла. Забей. Давай смотреть дораму.

— Что значит — «забей»?! — продолжает не понимать моего пофигизма онни. — Надо жаловаться! На бездействие полиции!

Я ничего не успеваю ей на это ответить, так как в этот момент раздаётся звонок во входную дверь. Это ещё кого принесло на ночь глядя?

— Это кто? — удивлённо посмотрев на маму, а потом на меня спрашивает СунОк.

— Санта-Клаус? — предполагаю я. — Или полиция, с пойманными соотечественниками?

— Я посмотрю. — говорит онни, поднимаясь на ноги.

— Подожди дочка, — останавливает её мама, тоже вставая. — Не ходи одна. Пойдём вместе.

Смотрю с пола, как мама и СунОк уходят открывать дверь. Надо бы тоже встать, пойти вместе с ними, но чё-та так лееееннь… Кого бы послать вместо себя? О!

— Мульча, — говорю я кошатине, разлёгшейся у меня на пузе. — Сходи там с ними, на усиление. Проконтролируй.

Но кошатина, даже глаза не открыла на предложение, только ухом дёрнула.

— Как не хорошо, — взялся я стыдить животину, — кормишь тебя, поишь. А ты даже не хочешь сходить помочь дом от врагов отбить. Несознательное ты животное. Ненадёжное. Нет в тебе этой… уверенности в завтрашнем дне!

В комнату заваливают мама и онни, таща с собой здоровенную корзину розовых роз. В воздухе резко начинает пахнуть цветочным магазином — зеленью и влагой.

— Это тебе, — говорит онни, ставя вместе с мамой корзину на пол недалеко от меня. — Доставка. Ещё и письмо есть.

Не спеша вставать и закинув голову назад, вверх ногами разглядываю притащенное. Где-то я уже видел растения похожего цветового окраса…