Виктор Зайцев - Стальной ответ

Действительно, решившая посмотреть будущее Хорг увидела прибывающую с низовьев реки большую лодку, с которой Белову радостно махали руками его сородичи.

Так наутро и случилось.

– Да, – вспоминал своё путешествие к верховьям Иртыша Белов, – просто каникулы Бонифация получились. Совсем, как в детстве, когда мы сплавлялись по рекам несколько дней, никуда не торопясь, лето длинное, погода отличная, рыба клюёт, времена спокойные.

Они завтракали на балконе третьего этажа с Поповым, в доме старейшины, естественно. День назад Белов вернулся из путешествия, устроил беглянок на проживание, под плотным контролем учеников Сили. Новости Уральска оказались спокойными, варяжско-новгородское войско, не добравшись до волоков, остановилось и потеряло две недели, пока вожди кланов и родов выбирали командиров и согласовывали долю в грабеже. Теперь оно неспешно плыло по матушке-Волге, занимаясь грабежом окрестных родов и племён, что не успели спрятаться. Явно, всё награбленное надеялись легко реализовать в Булгарии.

Уральцы давно подготовились к встрече с неприятелем, главной задачей оставалось сохранение тайны. Где подготовлены ловушки, какие войска и где находятся, сколько пушек и пароходов на границе и прочее. Поэтому уже три дня из пределов уральских не выпускались купцы, многие из которых и сами не желали попадаться в руки новгородско-варяжской вольнице. В соседних с Булгарией лесах почти три десятка дружинников с овчарками устроили настоящую пограничную стражу, перекрыли движение в любую сторону. Одни они, может, не справились бы, но суларцы и обитатели соседних селений за последние годы получили неплохую возможность сравнить образ жизни и благосостояние с тем, что было прежде. Всё приграничное население поддержало карантин, принимая сторону уральцев. Собственно, даже не от особой любви к ним, сколько из разумного опасения попасть в руки варягам и нурманам. То, что новгородцы и булгары нападут в ближайшее время, не осталось тайной, да уральцы и не скрывали этого.

Жители приграничья, в большинстве своём, не желали возвращения в состав Булгарского царства. По оперативным данным, были контрабандисты и просто любители предавать всех, но за ними как раз присматривали достаточно жёстко. За три дня вынужденной блокады уже пятерых нарушителей задержали и привезли в поруб Сулара, где те будут сидеть до начала боевых действий. Возмущений, на удивление Белова, не было. Он за проведённые в этом мире годы всё не мог отвыкнуть от опасений нарушить права человека, в псевдодемократическом понимании российских властей. Даже сейчас, обладая в пределах уральских практически неограниченной властью, ждал бунтов или других подвохов, предпочитая действовать с возможной мягкостью.

Те же попытки перейти границу с Булгарией начали пресекать строго после объявления о запрете перехода рубежей во всех уральских селениях, поэтому нарушители винили в основном себя да просили не говорить старостам рода, резонно опасаясь их гнева. За прошедшие годы удалось вырвать из беспрекословного подчинения роду только молодёжь, воспитываемую в Уральске. Те, кто продолжал жить в родных селениях, старост рода боялись несравнимо больше, чем того же Белова. Как говорится, до бога высоко, до царя далеко, а старший мужчина в роду рядом. Что характерно, он не обязательно был мужчиной, многие роды, славянские и угорские, избирали старостами женщин, не всегда самых старых. Те правили, пожалуй, жёстче, нежели мужчины, да и слушали их лучше.

С одной стороны, управлять селениями, беспрекословно выполняющими волю старейшин, Белову было легко. Убедить старейшину или просто принудить к чему-либо, подкупить, наконец, проще всего. Тем более что в Уральске и других городах в обязательном порядке несли службу либо учились их дети и племянники, большинство в дружине, некоторые в мастерских. С другой стороны, именно эта сила родового послушания не давала притока людей в Уральск. Кроме первоначального набора подростков, обязательного для любого селения, входившего в состав уральцев, другая молодёжь родовые селения покидала крайне редко. Общий приток добровольцев в города из уральских селений не превышал полусотни человек за год. Причём не обязательно молодых парней и девушек, определённую часть из них составляли изгои, не ужившиеся в роду, как правило, сильные взрослые парни и девушки, с определённым норовом, не получившие согласия на брак или с иными конфликтами с родичами. И это при численности всех уральцев, с зауральскими и южными племенами, свыше пятидесяти тысяч, по самым скромным прикидкам. Но лишь около пяти тысяч из них проживали в уральских городах, остальные оставались лесными жителями, в прямом смысле слова. Селения аборигенов были немногочисленны и раскиданы на огромной территории, не ближе дневного перехода друг от друга, чтобы не мешать охоте. Посевы зерновых и посадки картофеля оставались редкими исключениями, характерными для славянских селений. Угры в массе своей оставались охотниками и рыбаками, особенно северные роды, посадки картофеля и овощей воспринимавшие как добавки к мясным блюдам, не более того.