Александр Курзанцев - Завгар

– Матушка Аграфена, это я, Слава…

– Внучек?! Чем бабушку порадуешь? – бабка отперла дверь, но вместо молодого парня к ней в квартиру ворвался разъяренный Лифариус и сходу потребовал, – Я хочу, чтобы эта тварь сдохла как можно быстрее!

– Внучек… – старая зэчка взглядом отправила парня вон и захлопнув дверь, зашипела на опального фаворита почище ядовитой змеи:

– Ты что, фраер, ополоумел такое орать. А если слушал кто?

– Да кто услышит. Нет там никого, не переживай… – попытался отмахнуться мужчина, но Аграфена неожиданно сильно схватила того за горло и яростно встряхнула.

– Ты, фраер, что, забыл куда попал и с кем разговариваешь? Не переживай… Я не переживаю, я пережёвываю таких как ты. Я тебе шею твою цыплячью, сверну махом. Опосля топориком на части порублю и по всему городу раскидаю, голову только в печи сожгу, а черепушку растолку в муку да поветру развею. Пока полицайки дело твоё друг дружке пихать будут, выясняя в чьем районе тела больше, без головы-то, год пройдет. А там уже и ниточки все оборвутся, что ко мне ведут. Понял меня?

– Понял, бабушка Аграфена, – с трудом просипел Лифариус, касаясь пола буквально кончиками пальцев.

– А раз понял, то приглохни сявка. Иди вон, на кухню, там и поговорим.

Отпустив мужчину, бабка дождалась, когда тот откашляется и поплетётся в указанном направлении, хмуро пробормотала, так чтобы он не услышал, – Зарекалась же с благородными работать, так нет же, на старости лет решила лавэ срубить. Совсем последний разум растеряла, убивать пора. Эх, хапну еще горя с этим фаворитом. А может действительно, бошку отвернуть ему и одной проблемой меньше?

Приостановившись, Аграфена взглянула на стоящий в углу топор, потянулась, было, рукой, но замерла на полдороги и, вздохнув, пошла на кухню так. Жадность всё-таки победила.

Поместье княжеского рода Еникеевых

– Эта сука специально, я знаю! – княгиня разъяренной тигрицей металась по личным покоям грохоча сапогами по мраморному полу.

– Дорогая, ну что ты сразу, – сидящий на большой княжеской кровати супруг Еникеевой, Вадим с беспокойством смотрел на свою вторую половинку, готовую разнести всё вокруг, – я общался кое с кем, из своих знакомых, среди мужчин ходит слушок, что это молодой фаворит – Пётр, он сам всё придумал, даже не посоветовавшись с Златолесской.

– Ты в это веришь? – на секунду остановившись, с легкой издевкой спросила княгиня. – Вот так взял и ни с того ни с сего решил пойти и выставить нас посмешищами? Не смеши меня.

– Но говорят именно так, – упрямо повторил Вадим, – он вообще многим показался весьма своевольным молодым человеком способным на вот такие неожиданные поступки, о нем много разговоров было.

– Да? – бросила тяжелый взгляд супруга, – и что еще о нем говорили?

– Ну… – тут княжий муж слегка покраснел, – еще говорили о нем и нашей дочери.

Впрочем на это Еникеева прореагировала вполне спокойно. Хмыкнула, – Ну, шила в мешке не утаишь, это было ожидаемо, что они станут распускать слухи об изнасиловании.

– Да нет, – тут Вадим покраснел ещё больше и опустил глаза, стараясь не смотреть на супругу, – вроде как Пётр всем сказал, что это не Ольга его, а он её…

В наступившей тишине мужчина буквально кожей почувствовал как от жены во все стороны начинает расходиться почти физически давящая сила.

– Значит всем сказал… – очень ровным голосом произнесла, после минутной паузы, княгиня.

– Да, дорогая… – съежившись еще сильнее, подтвердил резко во всех местах покрывшийся потом супруг.

– Ну точно это всё она. Это же надо! Не только меня посмешищем выставить, а еще опозорить мою дочь! И теперь все втихую посмеиваются, что какой-то наложник поимел княжну Еникееву.

– В туалете. – Зачем-то добавил Вадим.

Ножки кровати с треском вырвались из массивной деревянной рамы, улетая в стороны, и супружеское ложе с грохотом рухнуло на пол вместе с скрючившимся и закрывающим голову руками княжьим муженьком.

– ..лять! – ругнулась княгиня, прикрыв глаза, глубоко задышала, стараясь восстановить душевное равновесие.

– Прости, прости, прости… – послышалось жалобное причитание супруга и Еникеева, снова взяв свои магические способности под жесткий контроль, подошла, извиняясь за то, что дала волю чувствам, погладила того по плечу, села рядом, произнесла:

– Не извиняйся, Вадим, мне стоило сдержаться. Просто слишком взбесило, что эта Златолесская сука решила ударить не только по мне, но и по нашей дочери. Но сомнений нет, это никакая не случайность, а изощренная месть. – Зло скрипнув зубами, Еникеева покачала головой, – Но какая наглость, в глаза мне было говорить, про то, что мы взрослые люди и всегда найдем компромисс, и одновременно планировать подобное. Прямо в лучших мужских традициях. Не женских, нет. Нормальная женщина до такого никогда бы не опустилась. А ведь я ей такие деньжищи предлагала, – посетовала княгиня, глядя, на переставшего закрываться супруга, – за какого-то, прости богоматерь, наложника. Забрали бы себе и ей хорошо, я же знаю, что она до сих пор еще не по всем кредитам расплатилась, и нам. Сразу бы слухи пресекли, мало ли чем княжна со своим наложником занимается, пусть даже и в туалете. Тем более понравился он ей. Но нет. Та еще и фаворитом его назначила. Помяни моё слово, пройдет месяц, и разговоров будет, что Ольга не на наложника покусилась, а на целого фаворита.