Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

«Приди, ласковый и смелый герой, отдохни в нашем кругу, насладись нашим гостеприимством и ступай на подвиги. Не пренебрегай нашим угощением, ведь ты так устал. Посмотри на наши стройные станы, и поймешь, что таких ты раньше не видал…»

Рекламная песенка мне понравилась. Тем более что шлягер, по-видимому, предназначался для проходящих испытание. Особый шарм произведению придавал ритм, над которым самозабвенно изощрялся всеми конечностями свинопесиголовец. Я оказался вежливым слушателем и, не тревожа народ, простоял до конца композиции, кивая головой в ритм и притопывая носком ноги.

Меня, конечно, давно заметили, но это не заставило музыкантов прервать свое занятие. Напротив, они заиграли с новым жаром, умудряясь сдабривать вокальную партию элементами стриптиза. Удивительный свиночеловек иногда вторил девушкам, вклиниваясь своим баском. Я сначала обиделся, что меня игнорируют, но тут же сообразил, что стараются они ни для кого иного, как для меня. Тут следовало ожидать подвоха. Все действия совершаются людьми с определенною целью. Глупо предполагать, что этот концерт бескорыстно затеян специально для развлечения одиноких путников. Но искушение погреться у очага было слишком сильным.

Я огляделся. Отделения снайперов, засевших в ближайших кустах, вроде не наблюдалось. Что касалось существа, лихо управляющегося с барабанами, то я был уверен, что смогу с ним справиться. Девчонок я в расчет вообще не брал, а потому смело устроился у огня, всем видом выказывая дружелюбие.

Концерт продолжался еще некоторое время, потом виртуозы умаялись и устроили антракт. Уставшие и разгоряченные, они расположились вокруг меня, глядя с интересом и ожиданием. Жирный барабанщик ронял со лба пот на свое волосатое пузо.

– Развлекаетесь? – осведомился я, изобразив улыбку.

– Репетируем, – отдуваясь, ответило существо. – Я Намухри, бывший шаман. Тут нахожусь в, своего рода, ссылке. Предки наказали за прелюбодеяния. Теперь вот музицирую на досуге.

Представляться я пока не собирался. Намухри был смешон, и я не мог сохранять серьезный вид, глядя на его физиономию. Да уж, кого только не встретишь на этом полигоне. Контингент подбирался предками с изрядной долей веселой фантазии.

– У вас неплохо получается, – заверил я его. – Но, учитывая, что для репетиций у вас есть целая вечность, репертуар можно было бы подготовить и получше.

Намухри прянул ушами, прихрюкнул и скривил рыльце:

– По-твоему, у нас других забот нет? А пропитание? А поддержание огня? Хозяйство, опять же. Голову приклонить некогда.

– Ну и порядки тут, – недовольно заметил я. – Как говаривал один мой друг, неоплаченный труд – это рабство. Хоть о снабжении пищей предки могли бы позаботиться.

– От них дождешься, – буркнул Намухри. – Зато норовят за все дань наложить.

– Жаль, некогда мне заниматься местным политическим устройством. Я бы живо заставил начальство сменить социальную политику. Профсоюз, забастовка, социализм.

– Чего?

– Долго объяснять. Суть в том, что вы бросаете работу, пока власти не выполнят ваши требования. По большому счету, по предкам трибунал плачет. За геноцид в отношении тех, кто проходит испытание. Судить их нужно, вот что.

Намухри ничего не понял или сделал вид, но испугался.

– Тише ты, – цыкнул он. – Ночь все слышит. А предки знают мысли ночи.

– В таком случае они слышат и мои мысли. А я все равно это подумал, так что нет никакой разницы, произнес я это вслух или промолчал.

Моя логика смутила запуганного Намухри, и он поспешил перевести разговор на другую тему.

– Оставим высшие силы в покое, – предложил он. – Мы всегда рады путникам и готовы разделить с тобой скромный ужин и тепло очага. Надеюсь, ты не откажешься от нашего угощения.

Еда и тепло – это как раз то, в чем я отчаянно нуждался. Перекушу слегка, а там видно будет. Главное – держать ушки на макушке.

Я благосклонно кивнул. Намухри обрадовался как ребенок и хлопнул в ладоши. Девицы живо бросились выполнять его указания, и в считаные минуты предо мной возникли самые разнообразные кушанья и напитки. Аппетитные куски жареной дичи, грибы, яйца пришлись очень кстати. Из темноты девичьи руки подавали полые тыквы, в которых плескались молоко, кислое пиво и что-то невнятное, но явно «с градусом». На широких листьях в изобилии красовались плоды, ягоды и прочая снедь. Надо сказать, что особое оживление у меня вызвали несколько кусков соли, покоившиеся среди угощений. Да уж, на добычу такого пропитания ежедневно нужно немало времени. Но заключение у прелюбодея все равно веселое. В голову пришла аналогия с современными тюрьмами, где, несмотря на строгий режим, можно достать все, что угодно, вплоть до наркотиков и оружия.