Дмитрий Соловей - С чем вы смешиваете свои краски? - 2

Ещё в Высшей школе нам приводили как пример курьёзный случай на тему наседок. Арестовали в 1966 году директора одной текстильной фабрики. Нарыли по доносу немного. Года на три колонии общего режима. Доказательств у следователя практически не было. И тут в ход пустили наседку. Тот и нашептал директору, что ежели добровольно раскаяться и всё отдать, то и суд учтёт, и срок скостят до условного. Поверил мужик и сам (!) добровольно отдал золото и бриллианты на три с половиной миллиона рублей. А это уже хищение в особо крупных размерах и расстрельная статья.

Кто был в курсе о подобных наседках, откровенничать не спешил, но не всегда это помогало.

Владимир Петрович как-то поведал мне анекдотический случай. В бытность, когда Семичастный стоял во главе КГБ, один из известных подпольных миллионеров Борис Ройфман оборудовал трикотажный цех при одной из психбольниц Москвы. Ожидаемо компетентные органы им заинтересовались и арестовали. Заместитель Генерального прокурора лично обещал, что если Ройфман сдаст ценности, то его не расстреляют. Подпольный миллионер поверил и в результате получил высшую меру наказания.

Бывало, что подпольных цеховиков раскручивали и другим способом. Наседка уверял, что лучше всего сдать тайник с наворованным к юбилею Октября (Первомаю и прочим праздникам), срок стопроцентно скостят. Многие верили, отдавали ценности сами.

Методы получения информации не совсем чистые, но те, против кого они применялись, и не были честными людьми. В Советском Союзе любой бизнес пресекался на корню. По отношению же ко мне были применены откровенно противозаконные действия.

С утра я проснулся по будильнику, но встал с трудом. Казалось, болело всё тело. Долбили молоточки в мозгу, ныл правый бок, вздохнуть полной грудью не получалось. И это мне повезло, что ни трещин, ни переломов рёбер не было. Кое-как добравшись до кухни, я поковырялся в аптечке и предпочёл завтраку две таблетки анальгина.

— Шурка, давай обратно в постель, — оценил отец моё состояние.

— Дел много, — возразил я.

— Без тебя пару дней разберутся. Позвоню Илье и предупрежу.

Прикинув в голове, что и как, я с этим согласился. Владимир Петрович просил копии портретов преступника. Так я и дома их могу нарисовать и передать с посыльным. В общем, дал себя уговорить и вернулся в постель. Второй раз поднялся ближе к обеду. Вышел, можно сказать, на запах, удивляясь тому, что у нас дома может так вкусно пахнуть. А обнаружив на кухне Михаила, сообразил, кто порадовал нас кулинарными изысками.

— Мама передала, — пояснил Мишка, кивнув на миску, полную пирожков, и кастрюльку с чем-то тушёным.

— Михаил, право слово, неудобно, — суетился отец.

— От чистого сердца, — заверил друг.

— Ты чего не на работе? — потянулся я за пирожком.

— Отметился на кафедре и ушёл. Сейчас толком работы нет.

Отец, взяв себе три пирожка и чашку с чаем, вышел из кухни, правильно предположив, что мы захотим поговорить друг с другом. После происшествия у нас встретиться не получилось и я жаждал услышать детали. История Михаила была примерно такой, как я себе и представлял. Не догнав преступника, он вернулся и успел увидеть уезжающий УАЗ со мной внутри.

Очередной наивный мечтатель, ни разу не соприкасавшийся с работой правоохранительных органов и оказавшийся рядом с местом преступления без документов, удостоверяющих личность.

— Как ты и учил, ничего не подписывал, повторял одно и то же, в показаниях не путался, — прихвастнул Мишка.

— Подожди. Я сейчас кое-что нарисую, — вспомнил я о своём задании.

Личность убийцы Михаил опознал по портрету сразу и без вопросов. Я же продолжил рисовать, делая копии и слушая историю друга о том, почему он не смог догнать парня.

— Пока бежали по прямой, я его хорошо видел. Как он свернул, то скорее всего где-то притаился. Пошарился я, пошарился, да и вернулся к тебе. А там меня уже и арестовали.

— Задержали, — привычно поправил я друга.

Совместными усилиями мы припомнили одежду парня, но толку от этого не было. В подобных клетчатых рубашках четверть Москвы ходит.

Отлёживался дома я неделю. Мог бы и раньше на работу выйти, но Владимир Петрович велел лечиться. Особой нужды в моём присутствии не было. Следователям хватало того материала, который уже предоставили. Им предстояло доказать, что имело место нарушение должностных полномочий.

Что касалось убитой девушки, то пока это считалось не нашим делом. На самом деле по учебным заведениям Москвы были отправлены сотрудники с портретами.