Татьяна Абалова - На углу Пскопской и Йеллопуху

Накрутив себя, Макар засомневался, может, и огненное шоу было затеяно ради него? Почему-то горело все, кроме деревянной беседки. А ему, Ловцу времени, находящемуся на пике эмоций, только и оставалось почувствовать себя виноватым и сильно захотеть повернуть все вспять.

Но теперь пришла пора «собирать камни».

Макар еще раз взглянул на часы. За Надеждой он должен отправиться сегодня. Завтра будет поздно — она встретит единорога и передаст весточку коварному Дагару. Другой возможности выкрасть девушку может не оказаться.

— Алло! Виктор Борисович? Привет, это я, Макар.

Он проверил почту, и, убедившись, что новых писем нет, прислушивался к звукам, доносящимся из кухни. Тихое пение мамы перебивал бубнящий в зале телевизор.

Зазвонил телефон.

— Да, понял. Спасибо.

Услышав торопливые шаги, Макар обернулся.

— Ты как? — мама заглянула, немного приоткрыв дверь. Увидев, что сын уже не в кровати, улыбнулась. — Я сбегаю к соседке за хлебом, и будем ужинать.

— Подожди, — попросил Макар, поднимаясь.

— Да что с тобой сегодня? — засмеялась мама, утопая в его объятиях.

— Обещай, что ляжешь в больницу. Я узнал, что в первой городской операции на сердце проводит врач, стажировавшийся в Германии несколько лет. А если не нужно ехать в столицу, то накопленных денег нам хватит.

Макар около часа назад связался с Виктором Борисовичем — владельцем автомастерской, который согласился ссудить его деньгами под залог машины. Он же посоветовал не дурить и обратиться к его брату — главному врачу первой городской больницы.

— Зачем ехать в столицу? Только деньги на ветер, — увещевал он. — Наши тоже не лыком шиты.

Позвонив по заветному телефону и отправив через интернет мамины бумаги, Макар получил согласие на ее обследование. Завтра утром Анну Птичку положат в кардиологическое отделение.

— Я боюсь, — прошептала мама. — А вдруг что-то случится, и ты останешься совсем один?

— Не бойся. Все будет хорошо. Еще на моей свадьбе вальс станцуем, обещаю.

— Неужели Наташе предложение сделал? — подняла радостные глаза мама.

— Нет. Не ей, — немного замялся, еще не веря тому, что произнесет, — мою будущую жену зовут Надежда.

— Быстро ты, — Анна шутливо хлопнула сына по плечу. — И не стыдно? Только сегодня ходил на свидание с Натой, а теперь на другой жениться надумал.

— Не быстро, мама. Я люблю ее и давно. И она меня. Только она об этом не помнит.

— Вот ты свин! А я поверила!

— Верь мне, мама. Завтра тебя ждут в больнице. Я позвоню тете Любе, она поедет с тобой. Вот телефон и имя врача. Деньги у компа, остальные привезут утром.

— А ты?

— А я за Надеждой. Вот увидишь, она тебе понравится.

— Главное, чтобы тебе нравилась.

— Ну, я пошел? Пока не стало поздно.

Мама посмотрела за окно. Она по-своему рассудила слово «поздно».

— Иди за своей Надеждой. Тете Любе я позвоню сама.

— Я люблю тебя, мама.

Макар остановил такси у церкви. Еще не выходя из машины, нашел глазами светящееся название кафе.

Бывший пленник впервые увидел Заставу снаружи. Неброская вывеска «Приют проходимцев» указывала, что приземистый куб, втиснутый между двумя жилыми домами, и есть то самое место, где тайно прописались иномирцы. Ни привычных витражных стекол, ни широкого крыльца, ни красивой двери.

— Не ходил бы ты туда, паря, — произнес, сплюнув в окно, крепкий мужчина лет пятидесяти. — Пусть бы полиция свое дело делала, а?

Макар отрицательно мотнул головой.

— Дядя Паша, как договорились, ждете меня до утра. Не больше. Вот аванс.

— Не надо, — таксист оттолкнул руку с деньгами, мельком заметив на запястье свежую рану, явно доставляющую Макару боль. Парень поморщился, когда рукав рубашки скользнул по воспаленному месту. — После посчитаемся. Когда вернешься. Но ты бы еще раз подумал, паря, прежде чем соваться…

— Я подумал, — уверенно произнес «паря». — Место нехорошее, согласен. Но только мне под силу вытащить оттуда девочку. Если в условленное время не появлюсь, уезжайте. И никому ни слова, куда вы меня отвозили. Просто забудьте. Это важно. Я сам рано или поздно выберусь, но если вмешаются власти, все станет намного хуже.

— Не дурак. Понял, — дядя Паша щелчком выбил сигарету из пачки. Ветер, порывами дующий в приоткрытое окно, не дал прикурить. Таксисту пришлось сложить ладони лодочкой, чтобы пламя выровнялось.

Макар покосился на его руки. Память услужливо подбросила видение огромного дерева, чьи освещенные пожаром ветви-пальцы тянулись к черному небу.