Валерий Большаков - Однополчане. Спасти рядового Краюхина

– Вот тут один адресок, съездишь по нему. Там один хитрый товарищ, он восстанавливает для поисковиков порченные солдатские документы, а заодно реконструкторам иногда печатает всякие комсомольские билеты, книжки красноармейца – для пущей адекватности. Я как думаю? Если Миха туда отправился-таки, то наверняка же подготовился.

– А-а… Вот чего… Понял, займусь. А ты?

– А я к реконам напрямую, тоже кой-чего поспрашиваю. Ты вот что – подбросишь меня до метро, а дальше я сам. Реконы засели рядом со станцией «Медведково», найду.

– Понял!

– Встретимся у меня в семь. О’кей?

– О’кей!

Марлен сильно притомился за день, но кое-что прояснилось-таки. Он вздохнул – ситуация усложнялась. И – упрощалась.

Неумолимо приближалось время для окончательного выбора, вот только Исаев загодя знал, что выбрать. Это и вгоняло в тоску.

В агентстве его уже ждал Тимофеев – Вика сидел за столом, нагло уложив ноги на подлокотник соседнего кресла, и листал какой-то глянец.

– Чё-то ты долго, Исаев! – воскликнул он.

– Дела, – бросил Марлен извечную отцовскую отговорку. – Докладывай.

– Значит, так. Были у него Миха с этим, с Игорем. Тот умелец сделал для них книжки красноармейца и комсомольские книжки…

– Билеты.

– Чё? А, ну да. Говорит, проблем не было, сейчас чего угодно отпечатать можно. Только Мишка все усложнил, ему занадобились настоящие фотографии, как раньше – с проявителем, закрепителем.

– Правильно, чтоб адекватней вышло.

– Ага! Глупо вышло. Оказывается, в сорок первом только в комсомольских билетах фото клеили, а в красноармейских книжках не было фоток. Прикинь? Это только в октябре сорок первого их наклеивать стали. Это мне умелец рассказал.

– Понятненько…

– А у тебя что?

– А у меня… Михаил заказал у реконов военную форму для двух рядовых Красной Армии – сапоги, гимнастерки, ремни, пилотки, – все, как полагается. По слухам, Миха с Игорем загнали свои компы, чтобы расплатиться.

– Подготовились, значит…

– От и до.

– А чё так долго?

– В архивах рылся, потом полдня с одной школой в Минске связывался. Там тоже поисковики свои есть. Они еще лет пятнадцать назад передали в школьный музей несколько солдатских писем и одну записку из медальона. На ней было написано: «Михаил Алексеевич Краюхин, рядовой».

– Может, однофамилец?

Марлен покачал головой:

– В том-то и дело. Там еще красноармейская книжка была, именно что с фотографией. Выдана в ноябре 41-го. Я долго вылавливал смотрителя музея – это оказался какой-то ботан, повернутый на истории. Представился потомком Краюхина и слезно просил выслать скан его посмертной записки и красноармейской книжки. Ботан сжалился и выслал. Вот только историк он никудышный. Знаешь, чему он радовался? Что записка Михаила шариковой ручкой начеркана, оттого и разборчива!

– И чё? – не понял Тимофеев.

– А то. Не было тогда никаких шариковых ручек!

– А-а…

– А фото – вот.

Исаев протянул Виктору листок со сканированным изображением военного документа.

– Он! – сразу провел опознание Тимофеев.

– Вот так вот, – хлопнул ладонями Исаев. – Погиб Мишка в сорок четвертом, в Белоруссии, и похоронили его в братской могиле.

– Вот так… – растерянно сказал Вика. – И что теперь? Расскажем «Дедусу»?

– Ни в коем случае! Ты что? Хочешь, чтобы он от инфаркта загнулся? Не-ет… Надо его спасти.

– Кого? «Дедуса»?

– Мишку этого!

– К-как?

Исаев с сожалением посмотрел на приятеля.

– Надо воспользоваться порталом, – медленно проговорил он, – перейти в сорок первый, найти и спасти рядового Краюхина. Красноармейца, вернее.

– Ух, ты…

– Я уже почти решился, – вздохнул Марлен, – когда у «Дедуса»… Тьфу! У Павла Иваныча в гостях был. Понимаешь… Мне раньше и в голову не приходило, что война кончилась совсем недавно. Ведь те, кто тогда воевал, еще живы. Их мало, но они есть. Просто… – Он поискал, но так и не нашел синонимов для слова «долг», таких, чтобы без пафоса. – Просто я подумал, что… так надо. Пойдешь со мной?

Виктор задохнулся и выпалил:

– Да! Это ж такое… такое… Это ж такое приключение! Настоящее!

– Какое, на фиг, приключение? Там война идет! А тебе все игрушки!

Тимофеев взъерошился сперва, но тут же расплылся в ехидной усмешке.

– А ты вокруг погляди, серьезный дядя! Это твое агентство – что, не игрушки?

– Это работа!

– Да какая, на фиг, работа! Работа, это когда деваться больше некуда, надо как-то на булку с маслом зарабатывать. А для тебя это даже не приработок, а так – развлекалово. Денег-то до фига и больше! Ты, как граф Толстой, что ходил босиком и выпендривался, как будто у него усадьбы не было! Вот если бы тебя батя без наследства оставил и устроился бы ты по специальности, инженером-электронщиком, – это была бы работа. А так…