Юрий Корчевский - Тамплиер. На Святой Руси

Александр с Фадеем тоже были на стене. У Саши буря чувств в душе. Предупреждал же он Дмитрия, что единоутробный брат его затевает заговор. Князь не сделал ничего – и вот результат. Конечно, остановить Дюденеву рать на подступах к городу невозможно ввиду значительного перевеса в силах. Но каким-либо образом вывести из игры Андрея надо было. Или братские чувства не позволили? Да что об этом рассуждать, когда поздно. Жаль, что из-за бездействия князя много народа погибнет, в основном мужчины, а женщины и дети будут уведены в полон. По мнению Александра, уж если получил власть, то и ответственность за вверенный тебе народ надо нести.

До вечера никаких событий не происходило, к вечеру ополченцы разошлись по домам, дружинники по очереди несли службу. Памятуя о десятке Пафнутия, Саша в безопасности себя не чувствовал. По приказу боярина Щепкина десятник мог открыть врагу ворота. Другое дело, что басурмане ночью не воевали. Они считали, что ночью боги им не помогают. А ещё не могут быть задействованы лучники, цель не видна. А лучники – главная ударная сила. Перед тем, как войскам противоборствующих сторон сойтись, татары пускали вперёд лучников. Те, не останавливаясь, крутили перед противником «карусель», непрерывно осыпая стрелами. Опытный лучник за минуту мог выпустить до десятка стрел, а за второй заход и вовсе опустошить колчан. Стреляли метко, луком учили владеть с малых лет, и через десяток лет лучник мог попасть в птицу в полёте. Почти каждая стрела находила жертву – всадника или коня. Бой ещё не начался, а у противника большие потери. Противник не выдерживал, начинал атаку, лучники успевали проскочить в коридоры, оставленные своими. Противник начинал теснить, ибо татары ставили немногочисленное войско. Татары бросались наутёк, но это была замануха. Противник, воодушевлённый бегством татар, начинал преследование, строй его расстраивался, вытягивался. Основные силы басурман нападали из засады с двух сторон, окружали, и начиналось «избиение младенцев». Такую тактику выработал ещё Чингисхан, и все последующие владетели Орды придерживались старых, но не дающих осечек традиций. Знал ли об этом князь Дмитрий? Хорошо уже то, что он не вывел дружину в чистое поле. За стенами обороняться проще. Во все времена потери штурмующих были в три раза выше защитников.

А на следующее утро татары начали переправу. Александр видел этот цирк в первый раз. Кони плыли, татары одной рукой держались за их хвосты, а другой – за надутые бурдюки. Десяток минут – и татарин уже на этом берегу. Сверху, со стены, казалось – вся река заполнена людьми и конями. Народ на стенах устрашился, татар были тысячи, а может, и десятки тысяч. Коней и татар сносило течением, и они выбирались на берег ниже города по течению Клязьмы.

Переправа – самая уязвимая часть марша. Сейчас бы князю с дружиной напасть, пока татары в воде, не дать им выйти на берег. Но князь не решился. Пусть победа была бы мала. Мурзы, оценив потери, переправу отменили бы, нашли другое место подальше от города, где не встретили бы сопротивления. Но такая победа, тактическая, не нанесшая татарам большого урона, оказала бы важное психологическое действие, воодушевила. Татары переправлялись деловито, нагло, как будто и не было рядом города и защитников. Александр почувствовал себя оскорблённым. Татары их ни в грош не ставят. Закипела кровь и не у одного его.

Но без веления князя открывать ворота и выходить на битву нельзя. Военачальник должен быть один, а он медлил, проявляя нерешительность. На глазах у негодующих русских ратников за день почти всё войско басурманское перебралось на берег, захватив изрядный плацдарм. Александр, видя активные действия неприятеля и полное бездействие князя, аж зубами от злости скрипел, желваки так и ходили на скулах.

И снова ополченцы вечером разошлись по домам. У каждого семьи, похлебать горячего да потешиться с супружницей. А рано утром набат поднял. Александр подхватился, оделся в несколько секунд. Натянул кольчугу, шлем на голову, в левую руку щит, саблей опоясался, выскочил на улицу. К стенам уже ополченцы бегут. А поздно! Рано утром продажные дружинники вроде Пафнутия открыли ворота. Явно сговор был, потому что отряды татар тихо ринулись в город, начали растекаться по улицам. Кто жил ближе к воротам, проснулись уже в тылу у татар. Вот и сейчас впереди крики раздались, звон оружия. Многие, как и Саша, в недоумении. Что за драка, с кем? А уже видно, как татары рубят ополченцев. У защитников из народа оружие самое разное, у кого сулица – короткое копьё, у кого меч ещё дедов. А шлемы или кольчуги редко у кого, как и щиты. Опять же выучка сказывалась, опыт. Татары разбоем жили, навык не терялся. А что спросить с офени или кожемяки, которые оружие раз в год держат в руках, да и то, чтобы от ржавчины очистить и смазать. Но нашлись несколько умельцев, схватившихся биться всерьёз, и вооружены были достойно. И Александр подоспел. Перед ним басурманин, а лицом вовсе не татарин. Татары европейское лицо имеют, кожа белая, глаза с широким разрезом. А у этого кожа медно-коричневая, скуластый, глаза как щёлочки. Настоящий монгол, степняк бог знает в каком колене. Враг взмахнул саблей, а Александр применил один из приёмов крестоносцев. Вскинул щит и ударил его краем в лицо монголу. Послышалось или в самом деле хрустнули кости? Монгол по инерции ударил саблей, попал по щиту, закричал и рухнул. Удар щитом не такой силы был, чтобы убить. Рядом скалит зубы ополченец с сулицей. Во время скоротечной схватки, когда Саша ударил монгола щитом, ополченец всадил сбоку рожон сулицы. Рожон – железный наконечник копья. На сулицах он невелик, в ладонь длиной, а на копьях дружинников в две ладони. Правда, на охотничьих рогатинах, с которыми на медведя ходят, такой рожон в локоть длиной, да с перекладиной. У одного ополченца Саша рогатину видел. Мощное оружие, такое против конницы применять с успехом можно, любого коня сдержит, убьёт. В уличном же бою слишком неповоротливо из-за длины избыточной.