Александра Черчень - Практическая работа по обитателям болота

После мы завтракали. Неизменно по утрам за приемом пищи напротив сидел Мастер Хин, даже если ему после этого не нужно было спешить в департамент. Шут Лель в основном появлялся вечером… за посиделками с новыми сортами чая, кофе или коварно подсунутого вина. Игры, разговоры и просто молчание в приятной компании. Вечера с Лелем были чудом.

Днем же – неизменный Мастер. Он все же сдержал обещание, и я честно пыталась его если не лечить, куда там, то хотя бы разговорить. Увы, Мастер Пытка не особо поддавался на мои провокации и откровенничать не спешил. Я для себя сделала пометку, что этим, скорее всего, тоже занимается шут Лель, потому как из него было реально что-то вытащить по поводу прошлого.

Они были разные. Очень разные, безумно разные, противоположные и одновременно неуловимо похожие. Чертов «аверс-реверс».

И самое интересное, я даже не знала, кто мне больше симпатичен.

Хин был сдержан, ироничен, умен и являлся прекрасным собеседником. Он мог поддержать любую тему, мог пошутить, мог в нужный момент замолчать или успокоить меня всего одной фразой. Не мужчина, а совершенство. Сумасшедшее. Но у каждого свои недостатки, не так ли? Лельер вот немножечко псих. Случается.

Кроме Лельера Хинсара, в моей жизни также были подруги, с которыми временами удавалось видеться. У Насти и Мастера Смерть все наладилось. Во всяком случае, я не видела иных причин для того, чтобы девушка летала настолько счастливая, а красноглазый ходил настолько довольный. К счастью, Айлар Тис и сам понял, что в делах с женщинами залог успеха – настойчивость!

А вот Ришаль дир Ниралисса ходила печальная и грустная, но упорно не говорила, какая именно черная кошка пробежала между ней и казначеем. А я решила не допытываться. Раз нага не откровенничает, то или не готова, или не имеет права.

Ну и отдельной статьей сейчас шел Феликс Ла-Шавоир. Судя по всему, болотник вознамерился исправиться по полной программе и сейчас устраивал мне рай на земле. Цветы приходили ежедневно – утром и вечером. Иногда роскошные букеты или даже корзины, а иногда маленькие букетики полевых цветов. Комната уже превратилась в оранжерею – мечту любой девушки.

Мой любимый мужчина… как же бесконечны сейчас были чувства к нему. Я считала часы до вечерних встреч и неслась к нему по лестнице, едва ли не сворачивая шею, лишь на последних ступенях перед дверью брала себя в руки и спокойно выходила на крыльцо. А после мы шли гулять по вечернему Изумрудному или ехали на машине за город, чтобы встретить закат в каком-нибудь живописном месте, будь то озеро или просто скала на возвышенности, откуда открывался потрясающий вид.

Я наслаждалась происходящим и понимала, что вся эта сладкая ситуация, увы, только подтверждает грустную реальность. Как только мужчина решает, что он тебя добился, начинаются неприятные неожиданности, а как только добыча уплывает из рук, так он снова становится замечательным и чутким человеком. В данном случае – кикимором.

Обидно, досадно, но ладно…

Как известно, крыша у нашего шута в длительной конфронтации с головой. Более того, судя по поведению, крыша давно уже бросила Леля на произвол судьбы и ушла в закат на поиски лучшей жизни.

Жить с Лельером Хинсаром оказалось весьма своеобразным удовольствием. Тут даже не то что на любителя… а на любителя с извращенными наклонностями.

Наверное, мне же было бы лучше, если бы после заката я не выходила из своей комнаты или хотя бы крыла, которое шут полностью отдал на разграбление госпоже психологу.

Но… когда на Изумрудный город медленно опускалась ночь, зажигая в синем небе бриллианты звезд, и по воздуху летела мелодичная трель виолончели, ноги сами несли меня прочь из надежных стен спальни.

Ковер на лестнице… багровый, как венозная кровь… Почему-то сейчас ступать по нему казалось особо неправильным. И я шла по мрамору ступеней рядом с дорожкой. Шла в сумраке позднего вечера, когда большой дом на улице с говорящим названием Пропавший Рассвет погружался во тьму. Почему-то шут Гудвина гасил все лампы. Я останавливалась у каждого магического светильника и ждала, пока в хрустальных глубинах ярче разгорится пламя. Тусклый свет, словно боясь, робко трепетал в хрустальном шаре.

И я… боялась.

Шут… Лельер Хинсар. Лель. Мой дорогой, мой опасный, мой пугающий и невероятно притягательный друг.

Я понимала, что трогать сейчас Лельера – это не совсем правильно. А точнее, совсем неправильно. Что-то в глубине души, что-то исконно женское, звало меня все дальше. К тому, кто во мне нуждался. Мы, слабый пол, так падки на тех, кому мы сейчас необходимы. Древний инстинкт – обогреть и утешить.