Владимир Лошаченко - Русский хан

– В Астрахани есть еще воины?

– Мало, полтумена осталось.

– Тебе повезло, воин, в живых останешься. Вот когда вашу банду в пыль разнесем, тебя домой отпустим, с радостной вестью вернешься. А как звать тебя?

– Ахмет, господин.

Скуратов подал голос:

– Падай на колени, ты, засранец, с царем разговариваешь.

– Ладно, хватит здесь цирк устраивать. Пленного в обоз, после отпустим.

Дня через два началась осада города. Слава богу, дождались.

Ранним утром мои телохранители притащили в березовый лесок, на заранее утрамбованную площадку, пулемет КПВ и короб со снаряженными лентами. На синтезаторе я наклепал шестьдесят стволов и по двадцать коробов к каждому.

Пулеметы раскидали по войску. Пора начинать, стволы-то одноразовые.

Мы с Семеном разбежались по машинам, он идет с правого фланга, я – с левого. По рации даю три семерки – атака. Наше кольцо начало стремительно сжиматься, четыре километра, два, один. Татары в зоне прямой видимости. Все происходит в точности как в моем сне, вплоть до деталей. Я отчетливо вижу в бинокль отчаянный штурм. Вот и смола с кипятком полилась на татар. Они, похоже, всей Ордой собрались у стен, носятся туда сюда, беспрерывно обстреливая защитников из луков. Кстати, стреляют они очень хорошо, с детства приучены. Несколько рязанцев падают со стены, пораженные стрелами. Заговорили пулеметы, волну атакующих смело. Нет, ну каковы наглецы, их даже пулеметы на стенах не смущают. Вон, и таран тащат, сейчас ворота долбить будут. Ну хватит, вижу, все собрались.

В рацию рявкнул: «Атака, всем атака!». Наши боты понеслись по большому кругу, молотя из пулеметов. Мы, ко всему прочему, включили фары и представляли собой, наверное, жуткое зрелище для татар. От каждого бота дикий свист и рявканье пулеметов. По ходу движения, равномерно выкашивали татарскую конницу. С ботом Семена встретились у Северных ворот. Поставили машины бок о бок, и пулеметные расчеты получили возможность работать в более спокойной обстановке. Свой сектор мы очистили.

Лавой пошли в атаку наши тумены, впереди повозки с пулеметами. Развернулись, рев пулеметов заглушил все посторонние звуки.

Снег вокруг Рязани заалел. Татарам стало не до штурма, они попытались выстроиться в боевые порядки, чтобы атаковать нашу конницу, но у них это плохо получалось. Кое-где сшиблись, пошла резня, выстрелов карабинов слышно не было – пулеметы ревели по всей округе.

– Семен, – крикнул я в рацию, – сделаем еще круг!

– Тебя понял, – отозвался Скуратов.

Поехали, я притопил газ. Вот сколько воюю, а привыкнуть не могу. Мы неслись по сравнительно узкому коридору, метров десять шириной. Слева и справа – завалы из трупов воинов и лошадей, а пулеметы продолжают молотить.

– Бля, я от них скоро оглохну. В кого они там стреляют? Я не вижу целей. Вот и главные ворота, встали. Подъехал Семен. Нам сейчас соваться в сечу не с руки – своих можем пострелять. Ждем.

К полудню наша конница добила-таки орду. Астраханская орда, шестьдесят с половиной тысяч человек, прекратила свое существование.

Мы сидели на машинах, подстелив тулупы. По полю битвы сновали воины: собирали своих раненых, добивали чужих. Ну и, конечно, трофеи, куда же без них.

По моему приказу все пулеметы, выданные в войска, утром привезли на ту же полянку. Я велел закидать их снегом. Гвардейцы, подивившись, выполнили приказ, а что прикажете делать? У нас здесь не тут, у нас армия, и устраивать фокусы с исчезновением пулеметов с коробами к следующему утру я не собирался.

К вечеру сидели в трапезной у князя Феодора, мои темники вперемежку с боярами. Вино и пиво лились рекой.

Сынок лежал позади моего кресла и грыз кость. Не сидел с нами Ильяс, шальной стрелой ему пробило плечо. Я его подлечил, и он спал в палатах – пусть выздоравливает. Афанасий, сидевший слева от меня, все что-то бубнил, глядя перед собой в стол.

– Афанасий, с кем беседу ведешь?

Оказывается, он полчаса у меня прощения просил за нескорый подход гвардии.

– Э, пустое. Вовремя прибыли. Ты лучше обскажи, как твои воины. Они прошли курс обучения?

– Прошли, государь, слава богу. Когда гонцы твои прискакали, они как раз обучались парами работать, только вот карабинов на весь тумен всего сотня.

– Не печалься, темник, оружие будет, дай срок. Что с потерями?

– Ровно триста воинов, государь.

– А у вас как? – обратился я к остальным.

Без потерь, как водится, не обошлось, но умеренно. Русские дружины потеряли пятьсот двадцать четыре воина, два башкирских тумена – полторы тысячи и вдвое раненых. Семен повернулся ко мне: