Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории

– Что? – удивился Женька.

– Листовки, – начальница держала в руке несколько сероватых листков. – «Не поддавайтесь на обман фашистов! В Красной Армии ваши отцы, братья, мужья и сыновья. Красная Армия несет нам свободу, радость и счастливую жизнь. Не ждите, чтобы вас застали врасплох. У вас имеется возможность укрыться от неожиданной «эвакуации». Немедленно принимайте меры. В первую очередь укрываться должны мужчины и молодежь».

– Хм, кажется, отдельные посылы морально устарели, – пробормотал Женька.

– Пожжем вместе с машиной. Нечего всяким там уродам наши замечательные листовки неподобающим образом использовать. Нашей армии и самой агитационного материала не хватает…

Две гранаты Катерина сунула прямо в кабину. Отскочила к Женьке за угол. Бухнуло. Полуторка неярко, но основательно горела.

– Ну вот, теперь осталось сказать последнее «прости» «Лейбштандарту», – удовлетворенно пробормотала начальница.

Женька подумал, что Катерина рассуждает вовсе не как начальница, а как девчонка своевольная. Но вроде и права – уходить вот так, сразу, как-то… неудобно. Стыдно.

Немцев заметили из переулка – вдалеке, по Дзержинского, двигались машины, устало шагали замерзшие, нахохленные гренадеры.

– Ну и ладненько, нам много не надо, – Катрин примерилась и сильно стукнула бинокль о стену – жалобно хрустнули линзы. – Я пару обойм высажу, ты за тылом присмотри.

– Я тоже. Хоть магазин…

Тявкала «СВТ». Начальница переползла за ступеньки подъезда, начала следующую обойму. Женька высовывался из угла, выпускал очереди в треть магазина. Автомат согрелся, стучал с удовольствием.

Отвечать начали почти сразу – пули посвистывали по переулку, обивали штукатурку с фронтона. Потом протрещала очередь из чего-то автоматического, калибром покрупнее. Начальница перекатилась за угол.

– Хорош. Артиллерии у нас не имеется. Давай вон в тот двор…

Оставшиеся патроны забросили в окно. Катрин вынула затвор и с яростью шмякнула свою ухоженную винтовку о стену. Приклад разлетелся вдребезги.

– Чего стоишь, Земляков? Прояви здоровый пацифизм.

Женька принялся разбирать автомат. «Вальтер» командирша отобрала, далеко раскидала детали.

– Ты его чего таскал с пустой обоймой?

– Не знаю.

– Ох, видят боги, паршиво я тебе курс молодого бойца вдалбливала.

– Кать, я…

– Потом поговорим, – начальница прислушалась, – немцы продолжали обстреливать переулок. – Что еще лишнего-опасного?

Женька отдал гранату, повесил каску на пустую раму окна:

– Все вроде.

Катрин выкручивала из гранат взрыватели:

– Карманы проверь.

В карманах завалялась пара 9-миллиметровых патронов, чужая бритва.

– Бритву оставь на память, – милостиво разрешила начальница, доставая из кобуры свой пистолет. – Что еще?

Вместе глянули на вещмешок со спецаппаратурой – эту рухлядь обязательно забирать придется.

– Так, становись рядом, нащупывай чип. Активируем на счет «три». Сосредоточься исключительно на нашем «тамбуре». В подробностях его вспоминай. Это весьма поможет, – начальница огляделась и заставила себя расстаться с пистолетом – затвор полетел в разрушенный сарай, остальное в окно второго этажа.

Узкий двор, светлое холодное небо, пулеметный треск. Одинокий патрон под ногами. Исцарапанная каска на окне…

– Поехали. Ноги держи…

Ноги Женька чуть подогнул, расслабил. Не слишком помогло – асфальт ударил по подошвам, повело лицом в близкую стену. Начальница, крепко державшая за рукав телогрейки, помогла устоять на ногах.

– Прибыли…

Вокруг была Москва. Женька напрягся – память странно отказывалась воспринимать и идентифицировать родной город. Ага, 2-я Фрунзенская.

– Когда-нибудь прямо в Академию Генштаба плюхнемся, – озабоченно сказала начальница, машинально почесывая бедро под ватными штанами.

Тут к возникшим из глубины времен агентам обернулась тетенька, извлекавшая из багажника «Фольксвагена» чемодан на колесиках. Вздрогнула и перепуганно забормотала:

– Что вы тут? Воруете? Набежали, бомжи проклятые.

– Кати-кати отсюда, овца, – рявкнула грубая начальница. – Это кто здесь набежал?

– Извините, мы с работы, – Женька потянул командиршу прочь.

Зашагали в сторону Комсомольского. Перепуганная тетка смотрела вслед. Катрин, ворча, расстегнула ремень с забытой кобурой. Сунула в вещмешок:

– Черт, паленым так и прет.

Женька как-то судорожно заулыбался. Скулы двигаться не хотели.