Юрий Валин - Окраина. «Штрафники» (litres)

– Только посмей спросить, где я форму пропешкала, – догадливо прошипела девушка.

– Я не про то, – малодушно пробормотал Андрей. – Маня, ты не думай. Я не хотел…

– Ага, она сама пришла, – Капчага неожиданно хихикнула. – Старый, ты совсем из ума выжил?

– Наверное. Я тут лбом бился, что тебя отпустил. Потом эти явились. Ну… Дурак и кобель.

– Да, я понимаю, – хладнокровно заверила коллега. – Я сама сучка. Еще что умное скажешь?

– Мань, ты очень красивая, – жалобно сказал начальник.

– Ты тоже ничего, – великодушно признала Мариэтта. – И похоже, не врешь. Завожу в этом дурацком сиянии, да? Или банальный спермотоксикоз?

– Мань, я все-таки застегнусь, – Андрей потянулся к штанам.

– Попробуй, если змея втиснется. Старый, знаешь, почему ты дурак? Потому что думаешь, что кто-то что-то тебе сделает приятнее меня.

Видимо, до полной адекватности начальнику Отделения было далеко. Куда делась девушка, понял не сразу, только когда горячие пальцы отбросили мешающие хозяйские руки от брюк.

– Мань, пожалуйста, не надо! – застонал Андрей…

Кто станет слушать морально падшего начальника? Не слушали, не слушали, не слушали… Андрей дергался, стонал и выгибался. Бой барабанов накатывал с ревом океанских волн.

Пришел в себя, сжимая черноволосую голову. С трудом отпустил. Взлохмаченность Мариэтте страшно шла. Подрагивая, девушка сказала:

– Начальник, ты классный. Правда…

Андрей свалился на палас, обнял девчонку. Капчага пыталась увернуться, но Андрей не дал. Поцелуй вышел сумасшедшим, даже в глазах потемнело. Наконец Мариэтта, задыхаясь, пробормотала:

– Первый поцелуй обязан быть возвышенным, трепетным и чистым. А я даже…

– Трепетный… мандражный, – Андрей крепко обнимал узкую спину, прижимал к себе девушку. – Я потом тебя вымою. И поболтаем…

– Абзац, я думала, мигом предложишь все забыть.

– Болтушка… – Мужские ладони скользнули ниже, алчные, даже наглые. – Ты как, юная развратница?

– А разве…

– Из меня песок только временами сыплется, – заурчал Андрей. – Только давай на тот диванчик – клиента беспокоим.

Мариэтта, вскинутая командирскими руками, ахнула. Андрей уложил ее на свободный диван, не отпуская, лег рядом. Коготки цеплялись за его футболку, Андрей сжимал девчонку, нетерпеливо ласкал. Платьице было славное – все позволяло.

Полный абздольц – Андрей наконец постиг многогранность сего философского понятия. Впрочем, анализировать было сложно. Мариэтта Тимуровна Капчага оказалась личностью темпераментной и вполне искушенной. Андрей и сам завелся до предела. Эгоистом в постели никогда себя не считал, но такого счастья ублажение партнерши еще никогда не доставляло. Собственное поношенное тело сейчас поддерживало ветерана во всех фазах бурного процесса.

– …О-о-ой, околею сейчас!

– Не околеешь.

– Ок, раз приказано, не стану. Водички, а?

Вода приятнее любого брюта. Булькает фляга, блестит лицо от воды и пота. Вкус поцелуев, дрожь страсти и нетерпения. Раскосые глаза сияют золотом и серебром…

– Старый, давай еще так. Ой, улетаю!

– С восторгом, осквернительница.

– Так не сиди зря, оскверняй…

Сияние скользит по спинам и бедрам. Пульсируют вспышки, пульсирует истосковавшаяся плоть. И вроде одна она, плоть. Совпало. Куда там эмпирическим парадоксам «кальки» и «свищей». Два человека совпадают куда реже. Здесь, в призрачной темноте барабанов, не нужно ничего подправлять. Одна нота…

– Старый, нас для одного набора создавали.

– Верно. Слушай, мы с ума сходим. Нужно ведь…

– Так заканчивай. Только так, чтобы я совсем сдохла. Ну, псина старая…

Закончить не было сил. Слишком хорошо. Кажется, в комнату кто-то входил. Только отвлечься было невозможно. Страсть скотская. Еще глубже, глубже, глубже…

Посадил Мариэтту, сунул флягу:

– Пей, охлаждайся. Сеанс закончен.

– А ты? Вредно сдерживаться. – После очередной «маленькой смерти» глаза у чуда стали до висков, японские, пьяные.

– Правда? Мне лучше сдержаться. Еще чуть, и околею.

– Не имеешь права бросить подчиненную в скомпрометированном положении.

– Я сам в таком же. – Андрей принялся натягивать штаны.

Мариэтта тоже вяло зашевелилась:

– А где эта… распашонка?

– Держи. Могу спросить, где штаны бросила?

– Да в сортире сушатся. Меня одна курица коктейлем облила.

– И что ты ей такое сказанула?

– Да ничего. Она в баре трех человек оросила – переклинило девушку. Тоже натура трепетная, ранимая. Тебе такие нравятся. Я думала, приму бокал успокаивающего и вернусь к тебе, объяснять, какой ты валенок. Так меня коктейль сладкий загадил. Хорошо, эти тиражированные египтянки дежурную одежку подсунули. Чуть не опоздала. И что ты на эту Марлен из концлагеря запал? Ведь оставила всего на полчаса.