Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

– С трудом, – прищурился я.

– Со мной, с капитаном, с разведчиками всеми и с моими людьми разговаривать никто не будет. Немцы потихоньку силы подтягивают к деревне. Угадай, кто из всех, находящихся в доме, будет нужен фашистам?

– Подождите! – оторопел я от расклада. – Ерунда какая-то. А уйти что, не получится?

– Нет, – покачал головой Свиридов.

– Почему?

– Давай-ка так… чтобы ты в облаках не витал. Мы долгое время водили немцев за нос. Но всему приходит конец. Из деревни нас не выпустят. Вернее – не выпустят никого, кроме тебя. Понятно?

– А Бон где? Мне говорили, что у него какое-то важное задание, – нахмурившись, уловил я несоответствие.

– Есть такое дело, – согласился Свиридов, – это наш вариант на спасение. Сработает он или нет, пока не ясно. Я тебе карты открываю, парень. Ничего не таю. Из всех нас для немцев ценен только ты. Уяснил?

Я замедленно кивнул. Свиридов продолжил:

– Через два дня истекает срок, который нам поставили. Если ничего не изменится, пойдешь к немцам.

– Не пойду! – тут же решительно возразил я.

– Тогда погибнешь при штурме, – равнодушно пожал плечами лейтенант.

– Не вопрос, – с вызовом взглянул я на Свиридова, – какого хрена тогда вы меня выручали и колонну ту громили? Мне и там конец был. Я к немцам не ходок, лейтенант. Мне там делать нечего.

– Подгонят технику, и нам тут не продержаться, – будто бы не слыша меня, продолжил Свиридов.

– Дадите мне оружие в руки. Вроде бы не опозорил, – переняв тактику лейтенанта, я тоже перестал вслушиваться в его аргументы.

– Артиллерией накроют по площади и все смешают с землей. Все и всех, парень. Меня, тебя, капитана, ребят всех и… Настю, – цепко взглянул мне в глаза Свиридов.

Собираясь ответить что-то героическо-нейтральное, я осекся. Поймал-таки меня лейтенант. Легко распоряжаться своей жизнью и судьбами здоровых военных мужиков. А вот как принять на себя ответственность за девчонку-подростка?

– Можно, конечно, ее пустить к немцам, – все так же, не отрывая взгляда, добавил Свиридов, – стрелять в нее они не будут. Зато вот что другое сотворят за милую душу. Верно, парень? Ты же знаешь, как здесь живется…

– А со мной она прям в безопасности, – недоверчиво усмехнулся я, – тут ведь разговорить любого – раз плюнуть. Тем более зная, что она мне дорога…

Свиридов ничего не отвечал, вынуждая меня закончить свою мысль.

– Да Бон примером! – вспомнил я. – Я ведь тоже разменивал сведения свои на его лечение. А как меня топтать начали, все выдал!

– Твой друг жив, – прервал меня Свиридов, начисто отрицая действенность моей аргументации.

С этим трудно было не согласиться, но я все же попытался:

– Бон – воин. Зачем сравнивать?

Лейтенант ничего не ответил. Верно. Его доводы были гораздо весомее, нежели все мои оправдания.

Я посмотрел на остывающий борщ, отметив про себя, что начисто потерял аппетит.

– Ты же не хочешь лишить ее шанса?

Не хочу. В этом Свиридов был прав. И скорее всего я выполню то, что предлагает мне лейтенант. По истечении ультимативного срока пойду и сдамся вместе с Настей. Искренне надеясь и делая все возможное, чтобы она осталась в живых.

Я поднял глаза от тарелки с едой и встретился взглядом с лейтенантом. Свиридов будто заглядывал душу. Читал меня безошибочно. Но, не удовлетворяясь этим, ждал подтверждения вслух.

– Так и сделаем лейтенант, – поддаваясь, выдавил я из себя. У меня было ощущение, будто я давал слово покойнику. Хотя… разве не так? – А вы? Вы все? – Бессмысленный вопрос. Какой-то жадный, извращенный интерес. Разве я не знаю ответа? Или мне что, хочется слышать душу, вывернутую наружу, героические слова и киношные обещания?

Я сам не мог себе это объяснить.

– Обстрел никогда не подавит оборону полностью. Да и в интенсивности и силе артиллерии я тоже сомневаюсь. Им придется штурмовать эти дома, парень, если они захотят убедиться в своей победе.

Все верно.

Я давал обещание мертвецу.

Свиридов, сделав несколько шагов, остановился у развалин дома. Вся буферная зона, отделяющая район Лебедей, который занимали разведчики, от остальной части деревни, была перегорожена колючей проволокой и мотками спирали. Уже на второй день данного Книппелем срока немцы четко показали, что больше оттягивать решение вопроса они не намерены. Превратив пустующие дома в труднопреодолимую полосу препятствий, фашисты разместили за ней посты с пулеметами и стрелковым оружием. Идея прорыва через Лебеди, таким образом, была нежизнеспособной.